Глава 13 Кайтусь-чародей. Януш Корчак
Павел и Петрек. Кайтусь проводит боксёрский матч с негром. В княжеском отеле. Газетный репортёр
Париж называют столицей мира.
Изо всех стран, со всех континентов едут туда люди учиться, работать и развлекаться.
Заехал и Кайтусь в столицу мира.
Стоит он в растерянности перед вокзалом, не знает, куда идти, с чего начать.
Благодаря волшебству он вроде бы и понимает, что говорят вокруг, но чувствует себя в чужом языке, словно в тесном, взятом напрокат костюме.
А кругом спешат толпы людей, мчатся автомобили. Никто не обращает на него внимания.
Зато как он удивился и обрадовался, когда вдруг услышал своё имя.
— Гляди. Это же Кайтусь. Ну точно, я узнал его.
— Сдурел ты, что ли? Он что, один приехал? Да ещё так богато одетый и с шикарным чемоданом?
— Ладно. Давай спросим его, и сам увидишь.
— Спрашивай, если охота. А я на посмешище выставляться не буду.
Этот разговор вели двое мальчишек, один — как Кайтусь, а другой чуть постарше.
Они глядят на Кайтуся, он глядит на них.
«Вроде бы я их знаю. Где-то видел», — думает Кайтусь, но не может вспомнить.
— Прошу прощения, месье, вы случайно не из Варшавы приехали?
— Да, месье, — отвечает Кайтусь, тоже по-французски.
— Простите, а вы всё время жили в Варшаве?
— С самого рождения.
Тут подошёл старший и сказал брату по-польски:
— Ну, видишь? Кайтусь же французского не знает.
— А может, он научился. Мы же три года его не видели.
— Научился, как же! Он лентяй был ещё почище нас.
Обидно стало Кайтусю.
— Погоди. Давай спросим его. А вдруг он понимает? Простите, а по-польски вы говорите?
— Конечно, — сказал Кайтусь, которому уже надоело это долгое вступление и любопытно было, кто же эти мальчишки.
— Так ты — Кайтусь? — закричали оба.
— Он самый. А вы кто?
— Не помнишь? Забыл, как мы вместе пошли на Вислу, а у тебя украли одежду?
— А как мы вместе яблоки с лотков воровали и за тобой погнался полицейский?
— Мне помнится, всё было по-другому. Это тебя поймал полицейский.
— Ну, может. Давно это было. Отец меня тогда выпорол. А помнишь, как мы в гараже около бензина папиросы курили?
— А как в подъезде свет погасили?
Хохочут мальчишки, перебивают друг друга. Прохожие вежливо обходят развеселившихся ребят.
— Слушай, пошли к нам. А чемодан оставь на вокзале. Чего ради тебе с ним таскаться? Дай франк. Сейчас я тебе принесу квитанцию, а завтра получишь. Подождите меня.
— Гора с горой не сходится, а друзья всегда встретятся. Снова Павел, Петрек и Кайтусь вместе. Слушай, пошли сегодня в цирк.
Взяли братья у Кайтуся чемодан и корзинку. Переглянулись, перемигнулись, квитанцию не отдали.
Не больно-то они были дружны в Варшаве. Кайтусь, конечно, сорванец, но они — воришки. Не будь он чародеем, стоило бы ему быть поосторожней. Но сейчас Кайтусю приятно, что город ему покажут настоящие живые люди, да к тому же старые знакомьте, а не наколдованный гид.
***
И вот спускаются они по каменной лестнице глубоко под землю, а там под улицей, под домами — залитая светом станция.
Метро. Подземный электрический трамвай.
Раздалось гудение, потом грохот — подъехал поезд. Двери вагонов сами открылись. Ребята едва успели вскочить в вагон.
Мчится поезд под землёй по узкому туннелю. Станция за станцией. Остановка за остановкой. Люди выходят, входят.
И так быстро и ловко.
— Здесь пересаживаемся.
— А чего так все спешат?
— Так это же Париж!
Пересадка. Прошли ребята сперва вверх, потом вниз, и хоть всюду толпа, никто не толкается. Все очень вежливо расходятся друг с другом.
— Быстрей заходи, а то в дверях защемит! В Париже нельзя зевать.
Наконец-то Кайтусь вспомнил их.
— А, так вы все вместе уехали во Францию.
— Да. Сперва отец, потом мы с матерью. Жили вместе. Потом отец сбежал от нас. А потом мать нашла себе мужа француза. А потом она умерла, и мы остались с отчимом, с этим французом.
— И как он к вам?
— А чего ему мы? Его нет дома ночью, а нас целыми днями. Так-то он ничего: пьянчуга, но весёлый. Да и вы тоже весёлые.
— Что ж нам, плакать, что ли? Времени нет на это. Надо зарабатывать. По правде сказать, так это скорей, мы отчима кормим, а не он нас. К весёлому франки веселей в руки плывут. Денег-то у тебя много?
— Есть немножко.
— Тогда можно в цирк сходить. Сегодня боксёрский матч: негр дерётся с турком. Этот негр такой силач — вчера как врезал турку по носу, у того сразу ведро кровищи. Честно! Боксёры… Сегодня финал. Покажем тебе Париж, увидишь нашу гостиницу.
— Вы живёте в гостинице?
— Ну да! Тут все бедняки так. Когда отец написал, что живёт в гостинице, мама решила, что он разбогател. А в гостинице той такие клопы — спасу нет! А вот в Америке у всех нищих есть машины. В каждой стране свои обычаи. Нет, шофёром я не хочу быть, это всё равно что извозчик. Я пилотом стану. Выходим.
***
Вышли они из метро. Идут.
Обшарпанный дом на узкой улочке.
— Вот мы и пришли. Пообедаешь с нами.
Крохотная, тесная, грязная комнатёнка. Широкая кровать, маленький стол, два стула.
Павел и Петрек поставили на стол бутылку и стаканы, отрезали три ломтя хлеба.
— Пей. Ешь.
— Это что, вино?
— Попробуй. В Польше борщ лучше, чем это вино — дешёвое, дрянное. Кислое, но в голову шибает. Вот если дашь немножко денег, можно будет колбасы купить.
Кайтусь положил на стол пятьдесят франков.
— Сейчас сбегаю куплю, — говорит Павел.
— Погоди, я с тобой, — говорит Петрек.
— Не надо. Я через минуту вернусь.
— Не вернется, — сказал Петрек, когда Павел пулей вылетел из комнаты.
— Почему не вернётся?
— Да потому, что получил пятьдесят франков. Уж я-то его знаю, брат он всё-таки мне.
И точно, не вернулся. Только зря его прождали.
— Слушай, Кайтусь, пойдем лучше в ресторан. Не бойся. В первый день в Париже можешь потратить чуть больше денег, а потом, как узнаешь город, столько уже тратить не будешь.
Пообедали в ресторанчике.
Любуется Кайтусь Эйфелевой башней, бульварами, площадями, магазинами. Он и в Варшаве любил бродить по городу и смотреть на витрины, когда вспыхивают и гаснут разноцветные огни. А Париж весь в огнях и красках.
— Ну, на сегодня хватит, — говорит Петрек. — В цирк идём?
— Если далеко, лучше поехали.
— Ишь ножки заболели. Нет, братец, тут Париж. Привыкай.
Вот и цирк.
— Дай-ка денег. Никуда не уходи, стой здесь, я пойду в кассу за билетами. — говорит Петрек.
Дал ему Кайтусь сто франков.
— Ух, ты, какая бумажка!
Напрасно ждал его Кайтусь. Понял он и улыбнулся: «Содрали с меня чуточку денег. Ладно, пусть они пойдут им на пользу».
***
Кайтусь сам встал в очередь в кассу.
«Где же столько людей поместится?» — думает он.
Оказывается, все поместились в огромном здании цирка.
Сверху глянешь — головы, головы, головы. Кажется, ни одного свободного места уже не осталось, а народ всё идёт и идёт и расходится по ярусам, ложам, партеру, галёрке.
Осталось только одно свободное место — рядом с Кайтусем.
Заиграл оркестр. Началось представление.
Сперва выступили дрессированные лошади.
Потом акробаты.
Однако публика с нетерпением ждёт боксёрских состязаний. Кайтусю тоже любопытно. Странно только, почему никто не хлопает. Может, в Париже другая мода?
После антракта на арену вышли боксеры. Выше всех негр, и ступает уверенно.
Да, есть на что посмотреть.
Когда боксировала третья пара, венгр с греком, Кайтусь пошёл в такой раж, что даже забыл, где находится, и кричал по польски:
— Дай ему! Ещё! Врежь как следует! Сильней!
И как раз в этот момент место рядом с Кайтусем заняла красивая молодая дама.
Кайтусь кричит, а она с улыбкой смотрит на него. Потом вынимает из сумочки стеклянную фляжку, стопку и с улыбкой спрашивает:
— Не желаете ли глоток вина?
А у Кайтуся горло пересохло — так он кричал. Взял он золотую стопку, выпил, поблагодарил. Возвратил стопку.
И вот наконец выходит негр. Сверкает белками глаз. Показывает в улыбке белоснежные зубы. Кланяется. Гром аплодисментов. Кто-то бросил цветы, кто-то апельсин. Негр съел его, облизывается, гладит себя по животу.
— Хорошо, — говорит, — вкусно.
Но где же турок? Подать сюда турка! Почему он опаздывает?
— Начинайте! Чего тянете?
Выходит на арену директор цирка в черном фраке.
Турок заболел! — объявляет он.
— Враньё! Мошенники! Покажите турка! — кричит, а потом уже ревёт галёрка.
Врач и медсестра выводят турка: нос у него заклеен пластырем, и видно, что драться он не может.
— У него высокая температура. И нос поврежден, — объясняет доктор.
— Почему не предупредили? Деньги назад! Мошенники!
Кайтусь вскакивает с места. Никто не обращает на него внимания. А он надевает красную маску. Пробирается к проходу, сбегает по ступенькам к арене и громогласно кричит:
— Я буду вместо турка! Я буду драться!
Служители в красной униформе попытались задержать его, да не смогли. Кайтусь уже на арене.
— Красная маска! — раздались крики. — Красная маска! И куда взялся этот малец?
Директор цирка обернулся. Смотрит. Ничего не понимает.
С галёрки кричат:
— Жульё! Мошенники! Нас не надуешь!
Но в партере и ложах — там, где сидят богачи — смеются. Им любопытно, какой сюрприз приготовил директор цирка, славящийся остроумными выдумками.
А зрелище и впрямь было забавное. С тех пор как существует бокс, никто ещё такой пары не видел.
Негр тоже решил, что это шутка белых господ. Улыбаясь, подошел он к Кайтусю, хотял взять его на руки, чтобы поднять и показать малыша зрителям…
Но Кайтусь увернулся, бросился на негра и всем телом так ловко ударил его, что тот упал, а Кайтусь на него свалился. Негр неуклюже поднимается, а Кайтусь, уже в перчатках, нанёс ему два удара. И вот Кайтусь стоит, а негр лежит.
Теперь уже хохочет весь цирк.
— Молодец, малыш! Покажи свою силу! Пусть покажет, на что способен!
Кайтусь подозвал директора, шепнул ему что-то на ухо.
Тут же служители вынесли тяжеленную штангу. Кайтусь поплевал на ладони, расставил ноги, но делает вид, будто ему не поднять.
— Тяжёлая! — кричит галёрка. — Принесите полегче!
Служители хотели забрать штангу, но Кайтусь так их оттолкнул, что они полетели в разные стороны. А он сбросил пиджак, послал галёрке воздушный поцелуй, подбежал и схватил штангу одной рукой. Подкинул её вверх, поймал, дважды крутанул в воздухе и швырнул на арену.
Тяжеленная штанга с глухим звуком врезалась в опилки.
— Ну как? Согласны? — спрашивает Красная маска у зрителей.
— Согласны! Давай дерись!
— Ладно, пусть побоксирует, — согласился директор.
Негр испуганно глядит на Кайтуся. Он, наверное, единственный почувствовал, кто стоит перед ним, потому что верил в колдунов и колдовство.
— Чёрный струсил! Ура, Красная маска!
Оркестр заиграл туш. Немедленно послали за боксёрскими перчатками для Кайтуся.
***
Кайтусь атакует, даже не защищаясь. Негр отмахивается, словно от надоедной мухи. Сразу видно, что он только изображает бой. Думает, что это какая-нибудь шутка белых, что со штангой подстроено.
Но галёрка всё видит и не позволит себя надуть.
— Хватит! Нечего притворяться! — слышатся недовольные крики.
И в этот миг негр получает подряд три удара коротких, быстрых, как молния. Все сразу затихли.
Негр сплюнул кровью. Теперь он уже осторожней защищается. А Кайтусь в нападении. Его стремительность поражает зрителей даже больше, чем сила.
— Похоже, они и вправду дерутся, — удивляется в ложе председатель боксёрского клуба.
— Да, но чёрный совсем не атакует.
— А вы хотите, чтобы он убил ребёнка?
— Я как раз этого опасаюсь. Посмотрите, негр уже разозлился. Если галёрка раздразнит его криками, дело может кончиться очень скверно.
А с галёрки кричат:
— Держись, чёрный! Молодец, Красная маска! Задай негру!
Негр уже перестал улыбаться. Уже не спускает с Кайтуся глаз. План у него такой: так оттолкнуть мальчишку, чтобы он вывихнул, а то и сломал руку. Нужно этого мальца проучить. Он завопит от боли, а рука у него безвольно повиснет.
А Кайтусь злой, что негр не атакует, дерзко прыгает вокруг и со всех сторон наносит удары. Вот только маска ему мешает, дыхания не хватает, и сердце болит всё сильней.
Но тут раздался гонг. Кайтусь падает в кресло. Массажисты разминают ему одеревеневшие руки и ноги. Директор цирка обмахивает полотенцем.
— Хватит! — кричат одни зрители.
— Продолжать! Не прекращать бои! Ещё! — кричат другие.
Негр уже стоит и ждёт. Злой как чёрт.
Начинается второй раунд.
Бах! Бах! Первый удар! Десятый! Десятый — и уже двадцатый! Удары сыплются, как дождь, как град. Негр наклонился. Получил апперкот. Пошатнулся. Назад отскочил.
Стиснул зубы. Идёт на Кайтуся.
Так тихо стало. Все замерли — что будет?
Страх охватил зрителей: сейчас убьёт. Кто нервный, закрыл глаза. Две герцогини и одна маркиза лишились чувств. Директор потом говорил, что только раз наблюдал подобное в цирке: когда лев собирался прыгнуть на укротителя. Было это пять лет назад в Лондоне. Жуткое зрелище.
Согнувшись, приплясывая, негр с налившимися кровью глазами надвигается на Кайтуся.
Кайтусь тихо произносит:
— Стоп! Повелеваю: остановись!
Негр остановился. Поднял руку.
— Пусть у меня изменится лицо. Пусть изменится лицо! — произносит Кайтусь и срывает маску.
Трещат кино- и фотоаппараты. Шипит прожектор.
Огромная чёрная рука нацелилась Кайтусю в голову. Вторая низко опущена — готова отбить удар. Зубы стиснуты, лицо искажено. Всё, пропал мальчишка.
Комиссар полиции выхватывает револьвер.
Поздно. Раздался глухой звук: негр с размаху рухнул наземь. Потому что Кайтусь вовремя отскочил.
Посыпались удары маленьких кулачков. У негра под кожей вздрагивают мышцы. Он вяло защищается: он утратил веру в свою звезду. Угасла его слава
Нет, теперь он нисколько не притворяется. Только неловко прикрывается от ударов. Да, это действительно поединок.
Гонг. У Кайтуся темно в глазах. Он не слышит ни криков, ни аплодисментов. Бессильно сидит на табурете.
Негр подходит, ставит ногу Кайтуся себе на шею. Кайтусь открывает глаза, с трудом протягивает руки. Негр кладёт голову на колени мальчику, Кайтусь целует его, гладит жёсткие курчавые волосы.
У зрителей слёзы на глазах. Буря оваций.
Гигант-негр осторожно берёт Кайтуся на руки, осторожно уносит его с арены.
***
Снова Кайтусь в гостинице, но уже в другой, роскошной.
В княжеском номере на великолепной кровати. А перед гостиницей толпы.
— Беру его за десять тысяч долларов в Америку!
— Я даю сто тысяч! — кричит другой тучный господин.
— Я принёс поздравления от боксёрского клуба!
— Корзина цветов от маркизы!
Какой-то господин с биноклем расталкивает толпу:
— Прошу пропустить меня в номер маленького боксёра. Я из телеграфного агентства. Мне нужно сообщить в газеты, кто он такой, откуда взялся.
Швейцар низко кланяется, чуть не до земли:
— Извините, нельзя. Извините, не велено. Извините, не сегодня.
— Но мои газеты должны получить информацию! Читатели не могут ждать!
Из гостиницы выходит сам директор цирка.
— Господа, нельзя. Доктор решительно запретил. Мальчик переутомился.
— Но мне необходимо. Скажите, где вы его нашли? Я редактор. Прошу в автомобиль: поедемте поужинаем.
Едут они, беседуют.
Так вы действительно не знаете? Скверно. Через два часа начнут печатать утренние газеты. Я должен сообщить. Так кто же он — француз, парижанин, есть у него родители или он сирота? Чем занимался до сих нор?
— Доктор запретил ему разговаривать. Понимаете, сердце. Такое напряжение.
— Плохо. Но информацию дать нужно. Я пообещал ее четырём газетам. К тому же я голоден, как волк.
Автомобиль остановился у ресторана.
— Закажите что нибудь, а я на телефон
Звонок в первую газету: «У Красной маски, победителя негра-чемпиона, отец — пьяница. Он продал мальчика цыганам, и тот выступал в бродячих цирках. В Париже впервые».
Второй звонок: «Мальчик — сын лорда. Уже в шесть лет он отличался небывалой силой и в драке убил брата. Изгнанный из дома отцом, жил в хижине у бедного рыбака. Участвовал в дальних плаваниях, охотился на китов».
Звонок в третью газету: «Маленький боксёр — из шахтёрской семьи. Родился во время пожара. Катал в шахте вагонетки с углём, содержал всю семью: мать, двух сестёр и брата».
В четвёртую: «В возрасте одного года мальчик заблудился в горах. В лесу его вскормила и воспитала бурая медведица. Его дед — Вернидуб, бабушка — Валигора. Поэтому он такой сильный. А впрочем, пишите, что хотите, я голоден, хочу есть».
Бросил репортёр трубку и пошёл в ресторанный зал.
А там директор цирка сидит за столом с писателями и банкирами, ведёт с ними разговор.
Да и за остальными столами говорят только о Кайтусе.
— Ну и мальчонка. В жизни ничего подобного не видал. А ведь я был корреспондентом на трёх войнах. Участвовал в экспедициях на Северный полюс и в пустыню Гоби. Видел десять коронаций. Поднимался на вершины всех пирамид и на Вавилонскую башню. Двадцать шесть раз дрался на дуэли. Охотился в горах на орлов. Дважды был разорван на куски: один раз тигром, а второй раз снарядом. Меня топили, травили, вешали на индийской виселице, в Африке людоеды сварили меня в черепаховом бульоне. Но всё это чепуха по сравнению с сегодняшним матчем.
***
Директор цирка тихонько стучит в дверь номера. Вышел доктор в белом халате.
— Ну как?
— Спит. Дыхание спокойное. Даже пульс ровный. Завтра позволю поговорить с ним, но только вам и всего пять минут.
— Прекрасно! Ладно, иду спать, я тоже зверски устал.