Проклянутая Сказка для детей Ремизов

1
Богатый жил мельник Рябов – мельница в трех верстах от деревни. И был у мельника сын, парень на все руки, балалаешник. Раз ввечеру посылает мельник сына.
– Поди, – говорит, – Саша, сходи-ка на мельницу.
Забрал Александр балалайку и пошел. И там засыпал молотье, а сам в избушку, сел на лавку да за балалайку. Сидит себе, играет и не заметил, как подошла полночь. А в полночь будто ветер – полосой прошел по избе ветер. Поднял глаза, глядь – пляшет…
Залюбовался Александр – этакая красавица, – и звончее пустил плясовую.
Плясала – подымала руки – плыла, заплывала, а то, как волчок.
– Как звать тебя? – крикнул Александр.
Та засмеялась:
– Настасьей!
Да на него, что метелица, вот-вот вышибет балалайку, так и кружит, и кружит.
Александр протянул руку – дай ухвачу – да носом в пол и ткнулся.
И нет в избе никого.
Ночь. Вода гремит на плотине.
Александр положил балалайку и до утра просидел в избушке, все прислушивался, ждал: не придет ли?
Нет, вода гремит на плотине.
Вернулся Александр домой, думает:
«Возьму молотья на две ночи, доберусь, так не выпущу».
А отец и говорит:
– Что ты, милый сын, не женишься, пора бы.
– А вот дайте, невесту выберу.
– Где же, сынок, выбирать-то будешь?
– Да у нас же, на мельнице.
Ничего старик не сказал: балагур и смехун Александр, на всю деревню славился.
К ночи пошел Александр на мельницу, засыпал восемь мер молотья, да в избушку и опять за балалайку.
И в полночь опять ровно бы ветром, – и заходила изба.
Настасья плясала еще пуще, еще краше.
Александр положил балалайку, привстал: ну, сейчас так и схватит. А она у него из-под рук – и нет никого.
Ночь – ой, какая это долгая ночь! – шум, гремит вода на плотине.
– Ну, ладно ж, теперь не уйдешь.
И решил Александр: очень-то не разбавляться, а как явится, так прямо и хватать.
На третью ночь так и сделал.
В полночь на звон балалайки появилась Настасья, зашла в середку, он балалайку об пол, тут и попалась.
– Ну, никому не отдам. А она:
– Умел схватить, умей и замуж взять.
– А где ты живешь?
– Ты скажи своему отцу: я нашел себе на мельнице невесту.
– Дом твой?
– В плотине.
Александр разжал было руки. Да опомнился: нет, другой ему никакой не надо.
– Будут к тебе на свадьбу проситься, отец твой богатый, всякому любо попировать на твоей свадьбе, но поедет вас трое, ты, крестный да кучер, а больше никто не поедет. Да закажи попу, чтобы встретил на полудороге с крестом. Да купи ты себе тройку вороных жеребцов – с места, что есть прыти, бежали бы. Любишь меня?
У Александра дух захватило: да кого же еще?
– Прок-ля-нутую?
Рванулась, – и нет никого.
Ночь. Вода гремит на плотине.
Не дождался Александр рассвета, и без балалайки домой.
2
– Я нашел себе невесту, – сказал Александр отцу.
– Где, сынок, нашел, чья?
– Проклянутая, – рассмеялся Александр, – в нашей плотине.
Старик глаза вытаращил: нет, не шутит.
– В нашей плотине. И другой никакой мне не надо.
Купил Александр тройку вороных жеребцов, съездил к попу, заказал, чтобы встретил на полдороге с крестом, как поедут к венцу, – погост от деревни за двадцать пять верст. И стал с отцом пиво варить да вино курить.
Все готово. Рябов дом громок. Вся родня, все соседи явились на свадьбу. Допьяна напились гости. Пора по невесту.
– Да где ж у тебя невеста?
– Моя невеста – в плотине.
– В плотине?..
Ну, кто говорит, что спать захотел, кто – простынуть, мол, выйду, кто чего – куда хмель! – и как ветром, все разошлись. Пусто в доме. Один крестный остался да кучер.
А уж ночь на дворе.
Кони рвутся, гульлят колокольцы.
Благословил отец сына, сел Александр с крестным, – только пыль заклубилась.
Вот и мельница. Вода гремит на плотине. Остановил коней кучер.
– Эй, невеста, – кричит Александр, – твой жених готов.
Ночь – ой, какая ночь! – шум, гремит вода на плотине.
И вышла Настасья. А за ней три сундука тащат.
Сундуки на скамейку. Уселись. Кучер хлестнул лошадей.
А вдогонку вихорь с громом – пыль пылит.
– Ты не забыл?
– Кони видишь.
– На полупути?..
– Будет, будет.
Полпути. Гром громнее. Свист и вой. Пыль глаза заслепляет. Небо горит.
А попа все нет.
Кони станут. Пропадет надежда. Не гульлят колокольцы, плачут.
А попа задержали. Слышит, колокольцы плачут. Схватился да бежать. И поспел. Три раза обежал тройку с крестом.
Ночь – какая ночь! – кони – вихорь, колокольцы гульлят.
– Ну, счастливо, – перекрестилась Настасья, – не поспей поп к часу, не видать нам света.
3
Обвенчал поп молодых, зовет чай пить.
Настасья к попадье. Втащили сундуки. Раскрыла. Выбирает Настасья себе платье нарядиться. Выбрать не может. Попадья тут же, заглянула в сундук – глазам не верит. Схватила из сундука полотенце, схватила другое – Господи! – да к попу.
– Отец, наша дочка нашлась. Поп затряс головою.
– Наша дочка нашлась.
– Не пойму.
– Настя! Настя!..
А была у них дочка, в сердцах прокляла ее мать еще в люльке, а как подросла, ушла с девчонками купаться и пропала.
Бросился поп с попадьей к Настасье.
– Прости ты нас, мать, отца: не со зла, в сердцах.
А она – одно щедрое счастье: ей мало простить, все забудет и одарит – проклянутая и любимая.
И стали они жить-поживать, да добра наживать.