Барма Сказка для детей Ремизов
Жил-был старик со старухой. Старик сапоги точал, старуха белье мыла. Жили они хорошо, в душу, а детей у них не было.
Затужили старики – как быть? – помирать пора. Думали, думали, да и надумали.
Взяли старики к себе в дом мальчишку-подкидыша.
Подрастал мальчонка шустрый да проворный, хоть куда. Всему миру на диво. И затейник гораздый: рожицу скорчит, словцо скажет – с хохоту животы надорвут.
Мальчонку Бармо́й звали.
Одна беда – на руку не чист: из-под носа стянет, – не успеешь и облизнуться.
У старухи стало белье пропадать, у старика ножички, пилочки, – постоянная недохватка.
Измаялись старики.
Били они мальчонку, наставляли и чего-чего только ни делали: ничем не проймешь.
Как-то сидели старики вечерком, пошабашили: старуха рубаху чинила, старик бороду поглаживал, а Барма свернулся на печке, только посвистывает.
И выходит к ним молодец ра́жий такой, здоровенный На ночлег просится.
Усадили старики гостя, стали гостя расспрашивать:
– Куда, молодец, путь держишь и по какой надобности?
– К царю воровать, – отвечал гость.
– Как так к царю воровать?!
– Да так, воровать.
Выронила старуха иглу с перепугу, призадумался старик.
А гость только ус покручивает.
– Слушай, милый человек, – заговорил старик, – живет у нас мальчонка, Бармой прозывается, мочи нам не стало, измаялись мы со старухою: как пир собирать, некуда Барму девать. Тащит все из-под носу. Возьми ты его, ослобони нас, вечно будем Бога молить!
– Отчего не взять, можно.
Разбудили Барму. Снарядили Барму. Забрал Барма пилочки и ножички, да в путь, – прощайте!
Идут они лесом. Молодец, что ни шаг – семь верст отмахивает. Да и Барма не дает маху, – тощенький, юркенький, только носом покручивает.
Рассказывал молодец про свою науку и про всякие ловкости воровские.
Так и шли.
Вот видят они, дерево стоит огромадное, верхушкою прямо в звезду.
– Хочешь, Барма, – говорит молодец, – я тебе свое искусство покажу, а после ты мне свое покажешь?
– Хочу, дяденька!
– Видишь дерево?
– Вижу, дяденька!
– А гнездо видишь?
– Вижу, дяденька!
– А птичку видишь?
– Вижу, дяденька!
– Так вот я сейчас влезу на это самое дерево и выну из-под этой птицы яички, и птица не заметит.
Полез молодец на дерево, а Барма пустился подсаживать.
И не прошло минуты, жулик на земле был.
– Видишь? – спрашивает Барму.
– Вижу, дяденька.
– Да что́ видишь-то?
– Яички, дяденька.
Жулик подбоченился: ловко, мол! состряпал!
– А вы, дяденька, сапоги видите?
– Сапоги?! – вижу…
– А подошвы на сапогах видите?
Тут жулик задрал ногу. Повел глазом… сапог сапогом, только подошвы срезаны.
– Это я вам, дяденька, как на дерево вы лезли, я вам подошву и срезал.
– Ну, из тебя человек выйдет, – сказал жулик.
И снова тронулись в путь.
– А как, дяденька, к царю пройти? – допытывался Барма
Плевое дело к царю пройти, – толковал жулик, – пойдешь все прямо, завернешь влево, потом опять влево, потом в закоулок и прямиком в царский сад упрешься.
И опять стал рассказывать про свою науку и про всякие хитрости воровские.
Так прошли они лес, в другой вступили.
Жулик сбросил поддевку, сказал Барме:
– Ты покарауль меня, а я малость сосну, – и растянулся под деревом.
– Слушаю, дяденька! – стал на караул Барма.
Но только что жулик завел глаза, Барма ошарил его, взял себе чего поспособнее, да драла.
Прошел Барма и другой лес, прошел Барма и третий лес, прошел острог, прошел кабак и прямо в садовую решетку стукнулся.
А решетка высокая да тесная, пальца не просунешь.
Скинул Барма одежонку, да юрк меж прутьев и прямо в сад царский.
А царь тут-как-тут, идет царь по дорожке, яблоко кушает.
Мундир у царя горит, как жар, золотые штаны с бриллиантовыми пуговицами так и светятся.
– Чей ты? – крикнул царь.
– Вашего царского величества верноподданный Барма.
– Зачем сюда попал, а?
– К вашему величеству воровать.
– Ах, ты… такой-сякой! – царь хотел схватить Барму, да шагу не сделал – штаны золотые трах – наземь.
А Барма с пуговицами бежать, – его и след простыл: оттяпал-таки, мошенник, бриллиантовые.
Вот он Барма какой!