Чудесное лето. Война с муравьями. Саша Черный детская проза читать
В углах хижины стоял сколоченный из ящиков первобытный шкаф. В шкафу на полках все, что нужно каждому человеку, глупый ли он, или умный, все равно: рис, сахар, макароны, соль, свечи и посуда...
Сунулся как-то дядя Вася в шкаф за сахаром — в жару ведь только лимонным соком с сахарной водой и утолишь жажду, — и обомлел. Среди кусков сахара, как маковые зерна, кишели мураши, вдоль недоеденной дыни черной ленточкой прогрызли дорожку мураши, в сдобной булочке мураши... Кто, наконец, здесь хозяин — он или мураши? Он ходит за провизией в приморское местечко, таскает ее по жаре два километра в сетке, пакеты раскачиваются и лезут вверх, песок забирается в туфли, колючий дрок хлещет по ногам — и все это ради мурашей?..
Откуда они пришли? Еле заметный живой извилистый хвостик шел до дверей и под нижней дверной петлей пропадал в ямке: под дверью был муравейник. Дядя Вася терпеливо перебрал сахар, остатки дыни выбросил на поживу сорокам (съедят с муравьями!) и принялся за муравейник. Угостил муравьев всем зловредным, что в доме нашлось, — спиртом-денатуратом, потом керосином, потом мыльной водой, но мелкая тварь хоть бы что... Корчилась, суетилась, быстро обсыхала и опять ползла двойной цепочкой — к шкафу и обратно. Тогда он рассердился, разбросал муравьев жесткой метлой во все стороны, а вход в муравейник наглухо замазал гипсом.
Сел у порога и злорадно посмотрел на метавшегося вдоль ноги мураша. «Ага! Вот и поищи теперь... Ни дома, ни родственников. Подбирали бы на полу сахарные и хлебные крошки, я бы вас пальцем не тронул, но забираться сквозь все щели в чужой шкаф, это ведь вроде кражи со взломом, и этого я не потерплю... Слышишь?»
* * *
Взглянул за порог и свистнул. Да тут целая муравьиная колония! И не мураши, а большие верзилы-муравьи и среди них самые большие — солдаты, круглоголовые с торчащими впереди клыками-ножницами...
Под самой стеной дома кипела работа: одни выносили из черных подземелий землю и шелуху, другие тащили туда корм, хвоинки, пух из подушки — перины они будут набивать, что ли?
Что ж, этак они его с Игорем на улицу под небесную крышу выкурят... Отгрызут ночью солдаты нос, съедят чемодан, землю всю из-под дома выгребут — дом на рассвете и рухнет, кто их тогда откопает? Нет, надо принимать меры...
— Какие ты хочешь меры принимать? — спросил Игорь, внезапно показываясь на пригорке из-за сосны. Очевидно, дядя Вася последние слова вслух произнес, а он и расслышал.
— Да вот муравьи одолели. Надо что-нибудь против них предпринять.
— Как муравьи одолели?
На Игоря иногда находил такой стих — обо всем подробно расспрашивать. Прислонится лениво к скамейке, кору пальцем с сосны отковыривает и ленивым голоском, словно принц у придворного садовника, спрашивает: «Что ты, дядя Вася, делаешь?» — «Фонарь крашу». — «Зачем красишь?» — «Чтобы красивый был...» — «Зачем чтоб красивый?..»
Не успел ему дядя ответить, как именно муравьи его одолели, глянь, из-за куста вынырнул загоревший, словно поджаренная лепешка, Мишка. Чем он пятки смазывал, неизвестно, но ни разу еще дядя Вася не расслышал, когда мальчик с фермы подбирался к их порогу.
Игорь любил спрашивать, Мишка обычно подходил молча и улыбался. Покажет щербатые зубки, сморщит личико в печеное яблочко, конец пояса посреди живота, как картофельная шелуха, висит, голый пупик над штанишками, словно мишень для стрельбы в цель, темнеет...
Посоветовался дядя Вася с мальчиками, решили немедленно муравьям войну объявить.
* * *
Никогда ни у одного главнокомандующего не было столько работы. Войско маленькое — всего два мальчика, хочешь не хочешь, поворачивайся сам.
Принес дядя Вася ведро, накачал воды, развел известку... Достал три банки из-под консервов — побольше и безжалостно стали заливать все муравьиные выходы и входы белым известковым молоком. Ни одной щелочки не забыли, но, сколько ни старались, не могли наполнить бесконечного муравьиного лабиринта.
Особенно старался мальчик с голым пупиком, куда и молчаливость девалась... И как-то вышло так, что он стал главнокомандующим, а Игорь и дядя Вася вроде адъютантов при нем для особых поручений.
— Лейте, лейте! Да, Боже мой, зачем же вы мне на туфли известку льете... Вот, вот, на голову ему... Убежал в дырочку. Заходи с того конца, я тебе говорю. Я с этой стороны, ты с той, чтобы они насквозь пропитались. Вылез? А я тебя в нос! Ай! Снимите у меня с шеи козявку, у меня руки заняты... Вон там еще целая компания удирает, сгребите их веником в кучку, я их полью... Что? Не нравится? Смотрите, смотрите, как я ему все ноздри залепил!
Такой тихий был мальчик, такой кроткий и вдруг в войне с муравьями такую свирепость обнаружил. А Игорь лениво присаживался на корточки, медленно поливал из банки растерявшийся муравьиный народ известкой, поворачивал к дяде Васе похожее на смуглое яичко лицо и спрашивал:
— Как ты думаешь, очень их щиплет известка? Им не очень больно, правда? А почему ни один не падает в обморок? Слишком слабый раствор? Или они уже привыкли? А если черепаху полить, ей ничего? Панцирь не пропитывается, правда? Скажи, а почему они не выносят муравьиных детей? Разве уже не пора?..
На все вопросы дядя Вася отвечал «угу», так как был очень занят, да и не знал точно, почему муравьи не падают в обморок. Черепах он тоже никогда известкой не поливал.
Люди наконец победили... Все муравьиные дыры густо заклеила известка, отдельные муравьи в белых известковых париках испуганно удирали во все стороны... Даже боковую стену смазали поперек известкой, потому что мураши бесконечной ленточкой ползли с земли к крыше, ныряли в проточенную балку над дверью, а оттуда пробирались в комнату, к шкафу.
Люди победили... Ушли с поля сражения к морю и стали отмывать с рук и ног белые кляксы засохшей известки. И так как зеркала у них не было, то они служили друг другу зеркалом:
— У тебя, дядя Вася, на кончике носа известка.
— Спасибо. А у тебя на правой щеке...
— А у Мишки под самым глазом... Смотри, осторожно смывай — попадет в глаз, попрыгаешь!
Но Мишке было не до того. Быстро, как ошпаренный, сбросил он штанишки, стал их изо всех сил вытряхивать и затанцевал на одном месте негритянскую чечетку.
— Это коричневые муравьи тебе мстят, — сказал назидательно Игорь и вдруг затанцевал сам.
Очевидно, коричневые муравьи решили отомстить обоим.
* * *
Перед закатом пришли к своей хижине. Вот так победили! Муравьи как ни в чем не бывало суетились вокруг своих норок, многие в известке с головы до лапок... Все входы были расчищены, почти все население выползло наружу, горкой лежали крупинки известки и рядом всякий домашний муравьиный скарб. Должно быть, сушили и проветривали свои вещи — ведь люди около двух ведерок известки влили в их муравейник...
— Что ж мы теперь делать будем? — спросил озабоченно Игорь. — Куда будем прятать сахар?
— Под подушку? — мрачно посоветовал дядя Вася.
— Я тебя серьезно спрашиваю...
— Постой, постой... Колумб был умен, а мы еще умнее окажемся. Садовник-бельгиец у вас в усадьбе мне про муравьев одну штуку рассказывал...
— Какую штуку?
— Мед у нас есть?
— Немножко осталось.
— Тащи сюда. И доска там в углу стоит. Тащи и ее.
Игорь принес. Что еще за выдумка такая?
Дядя Вася взял щепку и густо вымазал доску медом.
— Здорово! Они наш сахар грызут, и дыню, и булки, а ты их медом угощать будешь... Узнают лесные муравьи, наползут со всего побережья, вот тогда и попрыгаешь...
— Ведь вот какой ворчун мальчик! Догадаться сам не может, а еще изобретателем хочет быть...
— Догадался, догадался!
Муравьи черными полками лезли на доску. Переползали по спинкам друг через друга... и прилипали. Минут через десять вся доска словно густым маком была посыпана.
— Угостили... — весело сказал дядя Вася. — Бери за другой конец доски.
— Что ты с ними делать будешь? Они же мучиться будут...
— Не очень, друг мой. Отнесем за лесок подальше. Мед подсохнет, отлипнут, да дороги к нам не найдут.
Несли долго-долго. Уж и солнце красным швейцарским сыром на самую гору село, пока донесли сладкую ношу к ручью и бросили по ту сторону.
— Ни за что им теперь дороги к нам не найти... Вымой, Игорь, руки, пойдем домой. Завтра и следа их не увидишь.
* * *
След, увы, остался. И муравьи тоже остались. Когда утром дядя Вася вышел из своего жилища, вся площадка перед порогом снова кишела муравьями. Солдаты с круглыми коричневыми головами следили за порядком, рабочие муравьи тащили в муравейник клочки папиросной бумаги (курят они, что ли?), крохотные мураши копошились у своей, похожей на маленький кратер, ямки.
— Те же самые? — изумленно спросил Игорь.
— Двоюродные братья, — сердито ответил дядя Вася.
— Какие ж ты теперь меры думаешь предпринимать?
Меры? Разве он знал, какие еще меры могли тут помочь?
Выписать из парижского зоологического сада слона и заставить его протанцевать перед порогом?.. Уж тогда весь муравейник в лепешку спрессуется. Но перевозка слона обойдется дороже самого дома, да и фундамент от такой меры пострадать может... Невозможно.
Игорь разочарованно пожал плечами. Вот так главнокомандующий! Повесил нос и сдался.
— Смотри! Звезду мою едят.
По белой стене у двери — вот изверги! — муравьи со всех сторон подобрались к красной морской звезде, которую мальчик высушил и повесил над столом, чтобы наряднее в комнате было. Вся звезда кишела лакированными черными спинками...
Игорь сел на пороге и задумчиво стал смотреть на нагло шнырявших по стене и по земле черных разбойников. «А вдруг они съедят и меня с дядей, как мыши съели когда-то епископа Гаттона? Правда, Гаттон был злее нас, — мы ведь только оборонялись... Но муравьям-то какое дело? Разве мы их щадили?»
— Плюнь, Игорь. Все это чепуха. Да и забыл я тебе сказать. Афанасий Иванович зовет нас к себе на ферму погостить. Там, брат, веселее. Завтра и переедем...
— Переедем, — сонным голосом ответил мальчик. — В Южной Америке, я читал, такие зловредные муравьи есть, что совсем человека загрызть могут. Тут такого сорта нет? Как ты думаешь?
Дядя Вася усмехнулся и уверенно ответил:
— Ни в каком случае.