"Мальчишка" Рассказ Лидии Чарской
-- Ну, есть ли терпение с этим ребенком. Царица Небесная, не за грехи ли он послан мне! -- восклицала с неподдельным ужасом добрая тетушка Агния, тряся разноцветными лентами своего белого чепца.
Тетушка Агния, обыкновенно тихая и кроткая, с утра до вечера занятая плетением кружев, теперь просто ходуном ходит от шалостей этого ребенка.
А ребенок, возбуждающей справедливое негодование доброй тетушки, или, вернее, смуглая, черноглазая и черноволосая Женни, уже более получаса гоняется за поросятами по двору. Ей, кажется, доставляет невообразимое удовольствие мучить бедных животных, предварительно спугнув их внезапным нападением.
-- И глупая собака Серко туда же!.. Носится с оглушительным лаем. Чудный пример подает ему Женни! Ну, и племянница! Есть ли терпение с ней? Мальчишка, настоящий мальчишка!
Белый чепец тетушки грозит свалиться с ее тыквообразной головы. Разноцветные ленты развеваются вокруг раскрасневшегося лица, на котором застыло выражение недоумения, ужасного недоумения...
Бедная тетушка Агния!
Вот уже двадцать лет проживала она в своем маленьком имении Курской губернии, надеясь провести мирно и тихо остаток дней своих, как вдруг внезапное известие от брата вверх дном перевернуло весь строй тихой жизни доброй тетушки.
Брат путешествующий всю свою жизнь с научными целями, просил ее, за несколько тысяч верст расстояния, взять из института окончившую курс "его сиротку" и приютить "до времени" у себя в имении. Если же до его возвращени, -- этими строками заканчивалось письмо, -- найдется хороший человек, который составит приличную партию Женни, то он заранее дает согласие на брак дочери.
И при всем том прилагалась внушительная сумма в 50 тысяч на все необходимое "для малютки".
Приличная партия, 50 тысяч и сама "малютка", как громы небесные сразили бедную тетушку. Она положительно лишилась сна и аппетита, не явившихся и с приездом этой "малютки", оказавшейся полудевушкой, полумальчишкой, с резкими манерами и звонким голосом. По мнению тетушки она даже и не красива... Даже дурна... Положительно дурна собой... Глаза черные, черные как черешни, с круглыми иссиня белыми белками, зубы острые, как у волчонка, и рот крупный, яркий, смеющийся... Ну, прямо-таки неприличный рот для барышни!
Одним словом, цыганка, совсем цыганка... И при этом какая-то необузданность, стремительность и вечное, неуместное веселье... И это барышня! Но, Боже мой, чему же их учили в институте? Скромность -- первая наука, по мнению тетушки Агнии, а Жени - настоящий мальчишка. О, когда она, тетушка, была молоденькой барышней (барышней добрая тетушка оставалась и по сию пору), могла ли она скакать по полям на лошади, без седла, верхом (о, ужас!), вцепившись руками в гриву, как это делает Женни, или целыми часами гоняться по двору с собаками, испуская дикие крики. А он мечтает о партии... Партии этому мальчишке!
Тетушка почти задыхается от прилива негодования, ленты пляшут дикий танец вокруг ее раскрасневшегося, как пион, лица...
И сегодня, как назло, сегодня Женни хуже обыкновенного, а она, тетушка, так рассчитывала на этого доктора... Дзянскаго... Добрянскаго... как его... Ну, одним словом, о "приличной партии" Женни.
Это новый земский врач, который не сегодня-завтра приедет с визитом... Для него-то новый чепец с еще более радужным убором торжественно восседает на макушке тетушки.
Балконная дверь распахнулась с грохотом и шумом... Ну, не мальчишка ли это? Волосы спутаны... Глаза, как у разбойника!
-- Что с тобой? -- в ужасе восклицает тетушка.
Женни смотрит в недоумении. Что с ней? Голова на месте, руки и ноги тоже.
-- Сударыня, не угодно ли вам привести себя в порядок, -- дрожа от негодования, говорить тетушка, -- да посидите час спокойно на месте, у нас будут гости!
-- Уж не доктор ли, о котором вы говорили, тетушка? -- догадывается она.
-- Именно доктор, сударыня.
-- Но я же здорова, да и вы, тетушка.
О , эта наивность! Она воображает, что доктор должен только лечить.
Тем не менее тетушка собирает все свое мужество и читает наставление Женни, как надо держать себя.
Под окном захрустел песок, мелькнула серая шляпа... Тетушка машинально оправляет чепец и делает Женни отчаянные знаки уйти.
Но Женни и не думает слушаться. Она впивается любопытными глазами в молодого человека с красивым загорелым лицом и коротко подстриженной бородкой. Он, в свою очередь, несказанно поражен видом девушки, растрепанной, смуглой и красной, но тем не менее чрезвычайно миловидной.
-- Лев Александрович Брянский, -- представляется он тетушке.
Та хочет познакомить его с Женни... Но, о, ужас! Женни уже нет на прежнем месте!
-- Фекла! Фекла! -- неистово кричит тетушка, -- позовите барышню, скажите, чтобы шла сейчас.
Бедная тетушка! Она не воспитывалась в институте и сделала промах, вызвавший легкую улыбку на лице доктора.
Женни уже стоить в дверях, чинная и приглаженная; около нее Серко. Непринужденно подает она Брянскому свою тоненькую, смуглую ручку.
"Чернушка, -- мысленно говорит Лев Александрович -- но какая милая, славная чернушка!"
Он расспрашивает ее о деревне, о полях, о Серко. Она отвечает совсем, как подобает барышни, окончившей курс в столичном институте. Тетушка успокаивается. По лицу ее расползается блаженная улыбка... Брянский заводит речь об институте.
-- О, она великолепно училась, -- неожиданно восклицает тетушка (не ученая лентяйка, по ее мнению, не может остановить на себе внимание доктора), -- великолепно, особенно по Закону Божьему (религиозность -- это гарант в данном случае, мелькает в услужливом мозгу тетушки). Сколько тебе было по Закону, Женни?
-- Пять.
И цыганские глаза шаловливо искрятся.
-- Ну, да, у них пятибалльная система, -- поясняет довольная тетушка.
-- Нет, -- неожиданно заявляет Женни, -- при двенадцатибалльной -- пять, и из педагогики пять, а из истории три, и из географии три, а там все колы, колы, колы... -- и глаза уже совсем смеются.
Боже мой, что сталось с этим ребенком? Тетушка как на иголках и поминутно меняется в лице. Даже доктор смутился. Женни уже не остановить никакими силами. Она хохочет, как мальчишка, ужасно разевая рот, точно забавляясь мучениями тетушки... Один Серко сочувствует ей, умильно вертит хвостом и заглядывает в лицо.
Доктор стал прощаться.
Женни присмирела на минуту и стала снова "барышней", но только на минуту... Как только серая шляпа скрылась за изгородью сада, Женни неистово захохотала, Серко залаял, оба с шумом помчались в сад, и пошла потеха!
Тетушка только зажала уши и поспешила в кухню жаловаться Фекле.
Бедная тетушка Агния!
***
Брянский не возобновлял своего визита и Женни почти забыла о нем. Подошли Петровки, -- начались сенокосы, Женни целые дни проводила в лугах и тетушка могла отдохнуть душой.
Но Брянский не забыл девушки. Образ смуглой черноволосой Женни восставал перед ним поминутно.
Как то вечером он вышел прогуляться по лесу и у самой опушки встретился с Женни, сопровождаемой Серко... Она шла медленно, как бы усталая, теребя уши своего мохнатого друга.
-- Евгения Павловна, здравствуйте!
-- Ах!... -- вздрогнула девушка.
Раздается оглушительный лай Серко.
-- Здравствуйте... Тубо!... Серко.. Глупый, чего надрываешься... Ведь знакомый.
Они идут рядом, некоторое время молча. Наконец, Брянский прерывает молчание:
-- Хорошо... Вечер славный... Вы гуляли?
-- Нет... да... -- путается Женни и ужасно краснеет.
Доктор видит ее смущение, и в голове его мелькает догадка... Дикое подозрение.
"Свиданье, -- думает он с неприятным чувством, -- непременно свиданье... Но с кем? Сын священника, рябой и некрасивый, не может быть героем Женни"...
"А почему бы и нет? -- ловить он себя на мысли. -- Женщины склонны любить безобразие"...
Но тут же, взглянув сбоку на стройную фигурку Женни, он отбрасывает в сторону всякое подозрение.
Разве такие дети могут любить? Да потом, не все ли равно ему, если бы даже и любила кого-нибудь эта чужая смуглая девочка?! Если он иногда и думал о ней, так потому только, что видел в ней редкий экземпляр цветка, выросшего в дикой глуши, и только...
И чтобы сильнее убедиться в этом, доктор делается чрезвычайно развязен.
-- Как поживает тетушка?
-- Ворчит на меня по обыкновению: "Мальчишка, совсем мальчишка!" -- говорит Женни и, сморщив личико, делается замечательно похожей на добрую тетушку.
Брянский неудержимо смеется.
-- Какая вы славная, -- говорит он, и его невообразимо тянет к этой славной девочке.
Тетушка приятно поражена, увидев их вместе... Вновь зарождается в ней надежда на "приличную партию".
К довершению благополучия, Женни разливает чай. Этого еще никогда не было. Тетушка блаженствует... Тетушка ликует... Нужды нет, что Серко положил морду на чистую скатерть и обнюхивает масленку, что крышка от чайника летит на пол из неловких рук Женни и бьется вдребезги, что чай, наконец, перекипел на самоваре и отдает веником, -- Женни мила, предупредительна, скромна, доктор так весел и остроумен и притом так ласково взглядывает на Жени, -- чего же больше? Тетушка сияет...
Добрая тетушка!...
***
Проходить день, другой, третий...
Ежедневно Женни, Серко и Брянский встречаются у опушки и вместе идут пить чай к тетушке.
Но это не условное свиданье, не нарочная встреча... Упаси Боже! Брянский в один и тот же час идет на прогулку, а Женни выходит из лесу.
"Но что она делает там? Почему ее свежее личико теряет свою обычную веселость? Почему ее брови нахмурены, а смеющийся обыкновенно рот сосредоточенно сжат?" Вот что мучит доктора, заставляя его делать тысячу догадок. Теперь он твердо уверен, что Женни ходит на любовное свиданье, но к кому? -- вопрос невыяснен. Правда, там живет сторож. Брянский не видел сторожа и не знает стар он или молод... А вкусы женщин так капризны!... Почему бы не полюбить и сторожа? Да, наконец, не живет ли там какой-нибудь ярый охотник-любитель, стройный и юный, как молодой бог?... И доктор мучится сомненьями все больше и больше и, наконец, к ужасу своему убеждается, что полюбил Женни, полюбил быстро, с налета, с первой минуты знакомства, когда она, растрепанная и красная, разглядывала его с бесцеремонностью мальчишки...
Это чувство целиком поглотило Брянского, не давая ему ни минуты покоя, подогреваемое постоянной ревностью...
А глаза Женни так ласковы и веселы, так детски-наивны!..
-- Что же это? -- мучается бедняга. -- Уехать отсюда на время, что ли!.. Да, конечно, уехать! -- внезапно приходит он к решению, направляясь по дороге к усадьбе тетушки Агнии.
Едва он переступает порог калитки, как тетушка со съехавшим на бок чепцом летит к нему на встречу с бесконечными жалобами. Теперь она уже не стесняется "дорогого доктора", видя в нем близкого человека, искренно преданного ей и Женни.
-- С ней нет никакого сладу, -- кричит тетушка, потрясая лентами, -- нет терпения... Она мальчишка, настоящий мальчишка!
Тетушка забыла о "приличной партии", о планах на доктора... Она должна вылить душу... Жени -- ее мучительница, и целый поток. негодования выливается наружу.
-- Подумайте только... Она на голубятне... Она гоняет голубей, как уличный мальчишка... Это дело кучера Евграфа... Боже мой... И как она лезла... Как она туда лезла, если б вы видели, милый доктор.
И при одном воспоминаю и тетушка целомудренно краснеет.
-- Доктор, здравствуйте, -- откуда-то сверху раздается чистый и звонкий голос Женни.
Он поднимает голову и видит ее трепаную, смеющуюся, с распущенной косой, какой видел ее в первый день знакомства.
-- Милая, милая, -- беззвучно шепчет Лев Александрович и... смеется.
-- Не прыгай, не прыгай! -- кричит тетушка, наивно воображая, что Женни прыгнет с трехсаженной вышины.
Всего можно ожидать от этого мальчишки... А "мальчишка" через две минуты уже с ними в комнате, веселый и возбужденный спортом.
-- Давайте бегать, мне весело, -- кричит она доктору и шепотом добавляет, косясь на тетушку: -- в восемь часов мне надо в лес.
И так спокойно говорит, точно ей в восемь часов надо съесть кусок хлеба с маслом.
Брянский кусает губы... Он зол, как никогда...
И как нарочно, сегодня она милее обыкновенного... эта черная головка с пышной косой.
-- Догоняйте меня, -- и она стрелой бросается вдоль аллеи.
Нет, во что бы то ни стало он узнает истину! И, настигнув ее в пять прыжков, он грубо хватает ее за талию, поворачивает к себе и кричит задыхаясь.
-- Я знаю, зачем вы бегаете в лес, каждый вечер!
Она смутилась от неожиданности. Ее лицо, уши и шею залило ярким румянцем... Какой-то незнакомый ему огонек мелькнул в ее глазах.
-- Ну, так и знайте, -- гордо запрокинула она головку, -- в этом нет ничего дурного... Раз человек беден, он не человек, значит, и не может рассчитывать на доброе отношение...
И так как его рука еще держала ее талию, она резко отбросила ее и пошла к дому поступью маленькой королевы.
***
Все кончено для Брянского...
Бедный, бедный доктор! Женни любит другого... бедняка... любит горячо... сильно... Недаром глаза ее горят, как звездочки... О, эти южные дети... Они развиваются не по годам рано... И Женни такая. Дитя ли? -- и Брянский саркастически смеется. Он знает это дитя... Он ненавидит ее теперь. А там лес... Свиданье... Какой-нибудь влюбленный семинарист или лохматый учитель из народной школы... Черт знает, что такое!
Всю ночь не спал Лев Александрович, то бегая по комнате, то начиная письмо к Женни, полное страстных упреков.
Он решил завтра же начать хлопотать о переводе в другой уезд... Он не станет мешать, Женни и ее "милому". Пусть любят... Пусть наслаждаются... Его жизнь разбита в его двадцать четыре года... Через неделю он будет далеко отсюда и не увидит Женни... Лукавую недобрую девочку...
Под утро он забылся тяжелым сном...
В одиннадцать ровно он уже был на знакомом балконе серого домика.
-- В последний раз, в последний раз... -- выстукивает неугомонное сердце.
-- Черт знает, что за сентиментальность! -- злится доктор.
Выбегает Женни, цветущая, веселая. Он не ожидал видеть ее такой после вчерашнего.
-- Он выздоровел, он выздоровел, -- сверкает она белыми зубами.
-- Кто выздоровел?.. -- начинает было доктор, и вдруг все делается ясным. Ну, что ж... очень рад, -- роняет он сквозь зубы, -- рад за вас. Евгения Павловна... не забудьте же пригласить меня на свадьбу, -- заключает не без злорадства Брянский.
-- На свадьбу? На какую свадьбу? -- и смуглое личико полно недоумения.
-- Да на вашу... Боже мой... с этим... этим... лесным принцем... вы ведь его так безумно любите.
-- Кого? сторожа Терентьича то? -- и здоровый, неудержимый хохот оглушает воздух. -- Тетушка... Фекла... -- кричит она между взрывами смеха, -- скорей сюда, доктор помешался!
Брянский имел, действительно, вид помешанного. Его глаза растерянно уставились на хохочущую Женни. Ей стало жалко. Смех ее утих.
-- Милый, милый доктор, и вы смели подозревать меня? -- говорит она. -- Терентьич, лесной сторож, был болен ревматизмом и я его лечила, как могла, и, как видите, успешно... Он так беден, что ест мясо только по праздникам. Вот почему я носила ему ужины без ведома тетушки... И этот Терентьич -- мой муж?Нет, вы решительно помешались, милый доктор.
-- От любви к вам, милая Женни!
-- Что? -- и она застенчиво краснеет.
Целый поток нежных признаний обрушивается на нее.
Женни не двигается... Женни слушает чуть дыша... Он давно ей нравится, этот красивый, добрый доктор... И говорит он так убедительно и пылко... А солнце ярким светом заливает веранду... Какая-то глупая бабочка бьется о стекло...
-- И вы скрывали от меня, не подозревая, как меня мучило все это, -- тихо звучит голос Брянского какими-то новыми бархатными нотами. -- Женни, злая, как вы могли так делать!
-- Пусть левая рука твоя не ведает, что творит правая, -- лукаво шепчет Женни и смеется.
-- Ненаглядная, милая, дайте мне эту ручку, дайте в постоянное владение!..
Она шепчет еще тише, чуть слышно:
-- Я ваша, милый доктор!
Он быстро склоняется к ней, но в ту же минуту на пороге появляется тетушка. Ей не нужно объяснение, она поняла все и красная, как пион, вынимает из орехового шкафчика домашнюю наливку, чтобы поздравить жениха и невесту, радуясь в душе приличной партии для "мальчишки" Женни.