Как мы ехали в колхоз Рассказ Бориса Житкова

МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ЗА НАМИ ПРИСЛАЛ ЛОШАДЕЙ

Я всё бабушку спрашивал, когда поедем в колхоз. А потом вдруг утром бабушка меня разбудила и сказала, чтоб я скорей одевался и что лошади приехали. И чтоб я очень скоро пил молоко. И зажгла электричество, потому что было не очень светло. Мы скорей пошли на улицу, а там стояли две лошади и тележка, очень красивая. Она зелёная, и ещё цветочки нарисованы. А на тележке скамеечка. Около лошадей стоял дядя. Он поправлял у лошадей на головах волосы.

Он сказал бабушке:

— Здравствуйте, Марья Васильевна! С внучком?

Бабушка сказала:

— Здравствуйте, Опанас.

И дядя Опанас стал бабушке помогать залезть в тележку. А потом взял меня под мышки и посадил рядом с бабушкой на скамеечку. А скамеечка не просто скамеечка, а это козлы, чтобы сидеть и править.

Дядя Опанас тоже к нам залез. И тоже сел на скамеечку.

Мы поехали, и наша скамеечка стала немножко подскакивать. И потом опять вниз. И нас качало. Это потому, что под скамеечкой такое железо подставлено: оно гнётся очень, и нас оно качало.

Я стал ещё больше качаться и толкал бабушку и дядю Опанаса, и мы все смеялись. А на улицах совсем никого не было. Бабушка сказала, что все ещё спят в постелях. Лошади очень скоро бежали, а дядя Опанас только кнутик достал, они сразу ещё скорей. Мы с бабушкой чуть назад не упали. У скамеечки сзади спинка есть, потому мы с бабушкой и не упали назад.

И дядя Опанас смеялся и говорил:

— А вы держитесь!

КАК МЫ ЛОШАДЕЙ ПОИЛИ

Я попросил дядю Опанаса, чтоб дал мне кнутик держать. Я только держать его буду. И я держал. А потом мне стало холодно. Бабушка закрыла меня платком. Я сказал, чтоб теперь бабушка подержала кнутик, потому что я спать захотел. И я заснул, а бабушка меня держала, чтоб я не упал.

Я проснулся. А мы не едем, а стоим. И мы не в Киеве, потому что просто под деревом стоим.

И дома такие, как там, где мы невод смотрели. А кругом стоят мальчики и девочки. Они все босиком, и все на нас с бабушкой смотрят, и все говорят:

— Бачь — хлопчик! Бачь, який хлопчик!

И на меня пальцами показывают.

Их очень много было. Дядя Опанас ушёл, и я немножко забоялся и не стал на мальчиков глядеть. Я стал вверх глядеть, на дерево.

А один мальчик крикнул:

— Гей, хлопче! Як тебя зваты?

Бабушка сказала, чтоб я ответил, что меня Алёшей зовут. А я хотел заплакать, потому что они все стоят и глядят.

А тот мальчик совсем подошёл и на колесо влез и прямо мне сказал, чтоб я говорил, куда еду. А я в платок спрятался. Все мальчики стали смеяться и кричали:

— Гу! Гу!

Бабушка сказала им, что я испугался. А они всё равно кричали «гу». Потом они сразу перестали, а это дядя Опанас пришёл.

И я стал глядеть, как он ведро держал, а лошадь — мордочкой в ведро и всё ведро выпила. Дядя Опанас опять ушёл, и я видел, что он пошёл по дороге.

Там был на земле круг большой из камня. А посредине дырка. Дядя Опанас в дырку пустил ведро. Ведро не упало, потому что на верёвке. Дядя Опанас верёвку пускал, пускал, а потом стал вверх тянуть.

Я стал бабушку спрашивать:

— Почему? Почему?

Бабушка сказала, что не «почему», а что там яма. Её нарочно выкопали. Она очень глубокая, и там внизу вода. И это называется колодец. Туда из земли вода натекает. А камни кругом — это чтоб не упал никто. Оттуда все воду берут.

ШЕЛКОВИЦА

Я сказал, что боюсь мальчиков. Бабушка сказала, чтоб я не боялся и что мы сейчас дальше поедем. Надо и другую лошадку напоить. А потом девочка одна тоже полезла к нам и стала мне в руки давать ягодки. Они совсем чёрные, и на каждой ягоде — много маленьких. Бабушка сказала:

— Возьми.

Я взял и сказал, что знаю: это малина.

А девочка сказала:

— Не знаешь — то шелковица.

И засмеялась. Я хотел бросить ягоды: чего она смеётся и нарочно говорит «шелковица»?

А бабушка сказала:

— Ну да, шелковица. Скажи спасибо.

И сама сказала девочке «спасибо», потому что я не хотел. Я бабушке ягоды отдал.

Бабушка стала вверх показывать:

— Вон, гляди, ягоды — это всё шелковица. Малина на кусте растёт, а не на дереве.

А я не хотел глядеть, потому что все девочки и все мальчики тоже стали глядеть и пальцами на дерево показывать: — Ось, ось!

А я не глядел на дерево, а глядел, как другая лошадка пьёт. Дядя Опанас потом залез к нам на скамеечку, и мы поехали. Мальчики немножко побежали, а один поехал, потому что он сзади прицепился. А потом он отцепился. Только он крикнул:

— Я знаю, вы у колхоз едете!

Мне стало жарко, потому что солнце было очень сильное и прямо на нас.

Бабушка сняла с меня курточку и туфли, и носочки. Я сказал, что хочу пить.

Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет пить и что мы с ним будем в колхозе есть арбуз. Как приедем, так сразу будем есть арбуз. Я хотел с дядей Опанасом есть арбуз и не стал просить пить.

КАК ИЗ ЗЕМЛИ ХЛЕБ РАСТЕТ

Дорога пошла вверх, и лошадки стали идти тихо. Не бежали, а шагом шли. Дядя Опанас соскочил на дорогу. Он вожжи не выпустил, а пошёл рядом. Это он потому выскочил, чтоб лошадкам без него было легче.

А потом дядя Опанас говорит:

— Вон какой хлеб у нас!

А там никакого хлеба не было.

Там сбоку стояли соломенные горки.

Я думал, что дядя Опанас нарочно говорит, и закричал:

— Я знаю, это солома!

А дядя Опанас говорит:

— Нет, хлеб.

Я стал смеяться, потому что хлеб не такой. Я сказал, что знаю, какой хлеб: круглый, и его можно есть.

Дядя Опанас сказал, что и этот есть можно.

Я спросил:

— А как же его есть?

Я всё думал, что он нарочно. И сказал:

— Ха-ха-ха! Вы его не будете есть.

Дядя Опанас сказал:

— А вот и буду.

И отдал бабушке вожжи. А потом говорит:

— А ну, пойдём со мной! Увидишь, как я буду есть.

Снял меня на землю, и мы пошли по дороге. Прямо к этой соломе. Только я не мог идти. Потому что из земли тоже росла солома. И она сострижена и стоит торчком. Как щётка. Она мне заколола ногу, потому что я был босиком.

И я закричал:

— Ай, ай!

И сел на землю. И стал плакать. А дядя Опанас взял меня на руки и понёс. Прямо к этой соломе. А эта солома лежала горкой. Дядя Опанас сказал, что это — копна и что он сейчас будет есть. Дядя Опанас поставил меня на землю так, чтобы меня не кололо. Потом он потянул одну соломинку. А там на конце вдруг толсто. И всё волосики, волосики.

И дядя Опанас сказал:

— Ось колос, а в нём зерно.

И он пальцами стал вынимать из колоса зёрнышки. Они круглые и немножко длинные.

Дядя Опанас их набрал в руку, а потом сказал:

— Видал?

Я говорю:

— Видал.

Потом дядя Опанас сказал:

— А теперь съем.

Он взял и с руки высыпал себе в рот все зернышки. И стал есть зубами. А потом сказал:

— Вот и съел? Видал?

Я сказал:

— Я тоже хочу.

Дядя Опанас вытянул ещё соломину, и на ней тоже был колос. Он мне дал.

А потом вдруг говорит:

— А кони наши где?

И схватил меня. И понёс бегом. Мы побежали по полю. А на поле всё стояли эти копны из соломы. А там на каждой соломине — колос, а в колосе — зёрна. И их можно есть.

КАК Я ЗЁРНА ЕЛ

Дядя Опанас поставил меня на дорогу. Там пыль и очень мягко. И мы побежали догонять бабушку. А бабушка не ехала, а стояла, потому что она остановила лошадей. Потом мы все сели и поехали. И я бабушке показывал, какой колос. Я тоже вынимал из него зёрна, как дядя Опанас. Я их тоже стал есть. Они твёрдые, и их надо раскусывать. А потом зубами тереть. Бабушка сказала, что их всегда на мельнице трут. Их до того трут, что они делаются совсем как порошок. И это мука. А потом муку вместе с водой перемешивают, и это тесто. Из него налепят караваев и положат в печку. И выйдет хлеб. А я сказал, что всё равно это хлеб, потому что можно и так есть, только очень долго. И я все зёрна съел. Их было очень много в колосе.

Я ДУМАЛ, ЧТО ПОЕЗД, А ЭТО НЕ ПОЕЗД

Мы ехали, ехали, и вдруг я закричал:

— Паровоз! Паровоз! Вон поезд идёт! И товарный вагон!

А бабушка и дядя Опанас стали говорить:

— Где, где?

Я им показал где. Бабушка засмеялась, а дядя Опанас сказал:

— А что ж твой поезд стоит?

А там стоял паровоз. Только у него высокая труба. А сам он очень маленький. А вагон очень большой. Прямо как дом. Дядя Опанас тоже стал смеяться.

И они стали вместе с бабушкой говорить:

— Что же он никуда не едет, твой паровоз?

А потом бабушка сказала, что это молотилка.

Я рассердился, что они смеются, и сказал:

— Я знаю: колотилка.

Дядя Опанас ещё больше стал смеяться. И сказал:

— Как тебя в неё вкинуть, так она тебя хорошо поколотит. Вон, смотри, как туда хлеб кидают.

Мы совсем близко подъехали, и я увидел, что там много людей и они туда кидают. Это они в молотилку кидали такой хлеб, как мы с дядей Опанасом видели. А молотилка эта — как вагон большой. В неё кидают хлеб, и его там так колотит, в этой молотилке, что из него все зёрнышки выпадают. Изо всех колосьев. В этой молотилке в середине такая машина устроена, чтоб выколачивать зёрнышки. Только эта машина сама крутиться не может, её крутить надо. И её не люди крутят, а тот паровозик.

Дядя Опанас сказал, что этот паровозик сам никуда не ходит.

А он только молотилку крутит. И его называют не паровоз, а локомобиль.

Я сначала не мог сказать «локомобиль», а потом мог.

Потому что я всё говорил:

— Локомобиль, локомобиль.

Бабушка сказала мне:

— Перестань!

А я сказал, что я есть хочу. Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет есть. Только он яблоко будет есть. Потому что мы скоро приедем. Я тоже сказал, что я буду только яблоко есть. Дядя Опанас вынул яблоко из кармана.

Он пустил вожжи и захватил руками яблоко крепко-крепко. А оно — крак!.. — и поломалось. И он дал мне половинку. А бабушке дал целое. Бабушка сказала «спасибо» и сказала, что не хочет.

КАК МАЛЬЧИК НА ЛОШАДИ СКАКАЛ

А вдруг дядя Опанас говорит:

— Ой, кто-то нам навстречу на коне скачет! Ой, как быстро!

Дядя Опанас поехал совсем в сторону и совсем даже лошадей остановил. Потом встал на ноги и стал смотреть. Я тоже встал и тоже смотрел. Там верхом на лошади дядя. И лошадь бежала изо всей силы. А потом мы видим, что это не дядя, а мальчик.

Дядя Опанас стал кричать:

— Гей! Гей! Что случилось?

А мальчик вдруг стал лошадь останавливать. И начал говорить очень скоро.

Я не знал, про что он говорит, потому что по-украински.

Дядя Опанас вдруг крикнул:

— Петька утоп?! Вытащили? Неживой? Гони за фершалом!

Бабушка тоже встала на ноги. И закричала:

— Опанас! Скорей, скорей едем!

КАК МАЛЬЧИК УТОНУЛ

Мы сели, и дядя Опанас как погнал лошадей, так я испугался, потому что думал, что тележка упадёт набок. А потом — что я упаду. И я держался со всей силой за бабушку. А мы ехали вниз, и внизу была вода. Около воды стояли люди, и ещё стояла тележка. Мы прямо туда ехали. Мы совсем подъехали и стали.

Дядя Опанас соскочил. Бабушка тоже соскочила, и они побежали туда, где люди. А люди все кричали. Мне не стало видно ни бабушки, ни дяди Опанаса. Я стал бояться. Я хотел к бабушке, а слезть с повозки тоже боялся. Потому что очень высоко.

Я хотел заплакать, а на меня никто не смотрел. Я стал слезать. Я слезал и упал. Только не очень сильно.

Я побежал туда, где люди. И там я увидел мальчика. Он был совсем голый. И лежал на земле.

Бабушка стояла около него на коленках.

И все говорили:

— Она старый человек, она знает.

И ещё говорили:

— Она учительница, она учёная. Она знает, как спасать.

Я хотел подойти к бабушке, а один дядя сказал:

— Ты откуда? Не мешай тут.

И не пустил меня никуда. А я всё равно никуда не ушёл.

Я ничего не видел и всё стоял.

Потом все перестали говорить, и стало тихо.

МАЛЬЧИК ОПЯТЬ СТАЛ ЖИВОЙ

Потом вдруг все закричали:

— Глазами моргает! Глазами моргает!

Это, наверное, мальчик глазами заморгал.

И все стали кричать потом:

— Живой, живой!

А потом я услыхал, как бабушка закричала:

— Алёшка, Алёшка где?

Бабушка совсем сзади меня кричала:

— Алёшка, куда ты делся?

И все стали меня искать. А потом дядя Опанас меня нашёл и повёл. А там бабушка сидела. Очень красная. Прямо на земле сидела. И совсем мокрая. Это потому, что она вспотела.

Бабушка говорила:

— Ох, устала! Ох, устала! Ох!

А все люди говорили, что вот приедет фельдшер, а Петя уже живой. Потому что это бабушка его вылечила. А потом прибежала одна тётя и так стала целовать бабушку, что совсем на землю повалила.

И все сказали, что это Петина мама. И что она сюда бегом прибежала. Бабушка потом пошла к воде и стала мыться — это она от жары.

Потом мы поехали, и дядя Опанас всё говорил:

— Ай Марья Васильевна! Ну уж Марья Васильевна!

А потом мы уж приехали, где был сад. Вот это мы приехали в колхоз.

КАК МЫ В КОЛХОЗ ПРИЕХАЛИ

Только мы поехали не в сад, а поехали туда, где дома. И прямо к нам идёт дядя. У него жёлтая шляпа из соломы. А это Матвей Иванович. Он стал бабушке руку подавать, чтобы вылезти. И он сказал:

— Марья Васильевна, почему вы очень красная?

А дядя Опанас сказал:

— Это потому, что она Петьку откачивала.

И дядя Опанас рассказал, что Петька в пруду купался и утонул. А его мальчики вытащили, и он не дышал и был совсем холодный, а потом один мальчик поехал на лошади, чтоб доктора позвать. Мальчик ехал за доктором и нас встретил. И сказал нам, что Петька утонул. А мы как поехали, прямо со всей силы. Бабушка как стала Петьку лечить, так он глазами заморгал и дышать стал.

А Матвей Иванович всё говорил:

— Ай, ай, ай!

А потом сказал:

— Ну, идёмте мыться.

А на бабушку пыль насела. Она прямо не красная, а чёрная. Бабушка сказала, что я тоже чёрный.

Там у них умывальник очень длинный. Он весь железный. И нам всем места хватило, и мы все сразу мылись. А потом вытирались.

КАК МЫ В КОЛХОЗЕ ОБЕДАЛИ

Я сказал дяде Опанасу:

— Дядя Опанас, а теперь арбуз?

Дядя Опанас сказал:

— Ну да — арбуз. Идём в столовую.

Я закричал бабушке:

— Мы идём арбуз есть!

И я взял дядю Опанаса за руку.

А Матвей Иванович пришёл и говорит бабушке:

— Марья Васильевна, какой у нас борщ сегодня вкусный! Идёмте к нам в едальню.

Я сказал:

— Ну вот! Говорили — арбуз, а теперь — борщ.

И сказал, что я не хочу в едальню. А хочу, где арбуз. Бабушка мне велела, чтоб я перестал кричать. А то ни арбуза, ни борща не будет.

А когда мы пришли в эту едальню, так там на столе уже стояло три тарелки. И в тарелках борщ. И ещё тарелка, и на ней хлеб. Стол большой-пребольшой. Прямо во всю комнату. И потом маленькие столики. Только они у самых окон, и там солнце. И очень жарко.

Я сначала не хотел есть борща. Он очень горячий и красный. И там картошки горячие. Я тихонько говорил, что не буду его есть. И всё смотрел, где арбуз лежит. А он нигде не лежал.

Дядя Опанас взял кусок хлеба, а потом набрал в ложку борща и стал дуть. А потом как начал есть! И стал говорить:

— Ай да борщ! Это ж борщ! Ну и борщ! А потом мне сказал:

— Что ж ты плохо справляешься?

А я сказал, что потому, что горячий. И тоже взял ложку и стал дуть. Бабушка говорит:

— Ты потише, брызгаешь на меня.

Это я очень сильно дул. И я стал как дядя Опанас: хлеб кусать и борщ есть. И я тоже сказал:

— Ай да борщ!

А бабушка на меня не глядела. И я всю тарелку съел и картошку не оставил, а тоже съел. И мне стало очень жарко.

Дядя Опанас сказал:

— Вот теперь кавуна.

И ушёл. А я думал, какого он кавуна принесёт. Если вроде макарон, так я не буду есть, потому что я совсем не могу.

КАВУН

Бабушка собрала тарелки и ложки и ушла куда-то. А я очень этого кавуна боялся. Потом пришёл дядя Опанас, и я скорей стал смотреть, что он несёт. А дядя Опанас принёс арбуз.

Я сказал:

— А кавун?

Дядя Опанас засмеялся и сказал, что это и есть кавун. А тут бабушка пришла, и она тоже смеялась. А это по-украински арбуз называется «кавун». Я очень обрадовался и сказал, что я боялся кавуна. Дядя Опанас как взял ножик, как стукнул кавун ножиком — кавун сразу лопнул. И даже затрещал. И на нём щёлка сделалась.

Бабушка сказала:

— Ого, какой спелый!

Дядя Опанас сказал:

— А как же!

И разрезал кавун. Он красный. Мы стали его есть. Он был холодный. Дядя Опанас сказал, что они арбузы в погребе держат. Нарочно, чтобы они холодными были. А в кавуне чёрные косточки. Их не надо есть. И мне дядя Опанас сказал, что если косточку посадить в землю, так вырастут листочки. А потом всё больше, больше, и они не вверх будут расти, а будут лежать на земле.

И вырастут по земле длинные-длинные ветки, зелёные и с листьями. А потом на них будут жёлтые цветочки. А потом цветочки отпадут, и останется шишечка. Маленькая-маленькая, как орешек. Это и есть кавун, только маленький. А потом шишечка станет с яйцо. А потом с кулак, а потом больше, больше — и станет настоящий арбуз.