Поиск

Оглавление

II. Первая охота — Месть Майвы — Генри Хаггард

Местность в пяти или шести милях от высокой горы, о которой я упоминал раньше, самая живописная из всех, какие я видел в этой части Африки, за исключением Страны Кукуанов. Отрог, отходящий почти под прямым углом от главной цепи, образует широкую логовину в виде громадного полумесяца; река пересекает ее, как серебряная лента, на протяжении тридцати миль. По одну сторону реки растет густой кустарник вперемежку с зелеными просеками, на которых местами виднеются группы высоких деревьев, одинокие холмы и крутые скалы, возвышающиеся к небесам так прямо и гордо, как будто это монументы, поставленные рукой человека, а не памятники, воздвигнутые самой природой в честь прошлых веков. Все это обширное пространство кажется громадным парком. По другую сторону реки тянутся попеременно то зеленые болота, то сочные луга; вся эта изумрудная поверхность поднимается чуть заметным отрогом к лесу, который начинается на склоне гор приблизительно в тысяче футов над равниной и вдет почти до вершины. Многие деревья так высоки, что птицу, сидящую на верхушке одного из них, не убить из обычного ружья. Все они перевиты гирляндами из темно-зеленого висячего мха, местами разукрашенного громадными орхидеями всевозможных ярких цветов. Мох этот — растение весьма полезное, туземцы добывают из него чудную темно-пурпуровую краску и красят ею кожи и ткани.

Вечером того же дня, когда состоялась вышеописанная стычка с Хобо, мы расположились на ночлег на опушке леса, а на другой день рано утром я отправился на охоту. Так как у нас было мало мяса, то мне хотелось убить буйвола, прежде чем отправиться на поиски слонов. Пройдя не более полумили, мы увидели в лесу тропинку шириной с порядочный проселок, очевидно проложенную целым стадом буйволов, которое, по всей вероятности, имело обыкновение ходить туда на водопой к реке, а оттуда — опять тем же путем — в прохладную тень леса.

Взяв с собой Хобо и еще двоих носильщиков, я смело пошел по этой тропинке. Чем дальше мы шли, тем гуще становился лес. Ярдах в двухстах от опушки кустарник, росший между деревьями, стал настолько плотен, что, не будь тропинки, мы бы не смогли сделать и шагу вперед. Мои спутники не хотели идти дальше, говоря, что если нам попадется зверь, то некуда будет убежать от него. Я отвечал им, что они могут вернуться, но что я, конечно, пойду вперед. Им стало стыдно, и они пошли за мной.

Так прошли мы ярдов пятьдесят. Наконец тропинка вывела нас на небольшую просеку. За ней опять начинался лес, но в нем уже не было широкой тропинки, виднелись только узенькие проломы. Очевидно, стадо, выйдя на просеку, разбилось и пошло дальше вразброд, — но сколько я ни смотрел, нигде не видел буйволов. Выбрав один из проломов, я прошел по нему ярдов шестьдесят, и чем дальше я шел, тем больше убеждался, что дичь кишит вокруг меня, хотя и не видел ее. То мне слышался невдалеке треск ветвей, то особый звук, который производят буйволы, когда трутся рогами о ствол дерева, то, наконец, глухой рев свидетельствовал, что старый бык стоит, быть может, в нескольких шагах от меня. Я пробирался вперед на цыпочках, сдерживая дыхание и остерегаясь наступить на какую-нибудь сухую ветку, чтобы не спугнуть дичь. Мои спутники следовали за мной, дрожа от страха. Вдруг Хобо прикоснулся ко мне и, когда я оглянулся, молча указал влево. Я поднял голову и взглянул через гущу вьющихся растений, который сплелись между собой наподобие изгороди; за нею возвышался большой куст колючего алоэ, а за алоэ, шагах в пятнадцати от меня, я увидел рога, шею и часть хребта огромного быка. Я тотчас схватился за ружье, но не успел еще прицелиться, как он тяжело вздохнул и лег на землю.

Что мне было делать? Стрелять в него, пока он лежал, я не мог, у меня не было точки опоры для прицела. Подумав немного, я решился ждать, рассчитывая, что когда-нибудь ему все же придется встать, сел на землю и закурил трубку, в надежде, что табачный дым заставит его подняться. Но ветер дул не в его сторону, и дым не доходил до него. Тем не менее эта трубка, как вы сейчас убедитесь, обошлась мне дорого.

Прошло около получаса, а буйвол все не двигался с места. Я наконец потерял терпение и стал прикидывать, как бы заставить его подняться. Пока я раздумывал об этом, не спуская с него глаз, с противоположной стороны послышался треск ветвей. Сначала я не обратил на это внимания, но треск становился все сильнее и сильнее, и вдруг ярдах в сорока от меня из лесу выскочил чудовищной величины носороги устремился прямо на меня. Должно быть, он почуял мою трубку, и это выманило его из чащи. Охотникам известно, как быстро бегают эти с виду неповоротливые твари. Не успел я сообразить, что мне делать, как нас уже разделяло не более восьми ярдов. Прицелиться и выстрелить времени уже не было, я едва успел растянуться на земле и откатиться под кусты. Он пронесся мимо; на меня пахнуло особым, присущим ему запахом, и уверяю вас, я потом целую неделю не мог забыть этого запаха. Его горячее дыхание обожгло мне лицо; одной из своих чудовищных ног он наступил на мои широкие шаровары и слегка прищемил мне кожу. Мои спутники как раз преградили ему дорогу. Один из них успел подкатиться, подобно мне, под кусты, другой громко взвизгнул и прыгнул, словно резиновый мяч, прямо в куст алоэ, но третий, мой бедный Хобо, не успел посторониться. Страшный зверь налетел на него, просунул ему рог между ног и подбросил вверх, как перышко. Он упал сначала к нему на спину, а уже потом — на землю, и это смягчило падение. Хобо остался лежать на земле, громко охая, но, как оказалось впоследствии, не получил никаких серьезных ушибов. К счастью, носорог не обратил на него внимания и продолжал мчаться по направлению к кусту алоэ. Тут случилось нечто необычное: заслышав шум, старый буйвол, спавший за кустом сном праведника, поднялся на ноги и, увидев несущуюся на него серую громаду, застыл в недоумении как вкопанный. Носорог наскочил на него, подхватил рогом под брюхо, повернул на спину и пронесся, как вихрь, по направлению к просеке.

Лес мгновенно ожил и наполнился разнообразными звуками. Всюду слышался глухой рев и топот ног разбегающихся буйволов. Я лежал на земле, от всей души желая, чтобы бегущая ватага миновала меня. Один из моих людей — тот, который успел откатиться в куст, — лез на дерево с таким проворством, будто от этого зависело, попадет ли он в рай небесный; Хобо лежал на земле, а тот, кто прыгнул к алоэ, жалобно кричал на весь лес. Я взглянул в его сторону и увидел, что положение бедного малого незавидно: он зацепился одеждой за колючку алоэ, крепкую и острую как гвоздь, и повис в воздухе на высоте шести футов, а буйвол, вероятно считая его виновником своего злоключения, яростно ревел и рыл копытами землю перед кустом, стараясь подкопать его и таким образом добраться до повисшего на нем бедняги. Чтобы спасти жизнь несчастному, нельзя было терять ни секунды. Я схватил ружье, наскоро прицелился и попал буйволу в правую переднюю ногу. Он с громким ревом повалился на землю. Тогда я подошел к нему ближе и вторым выстрелом в сердце убил его наповал.

Между тем второй носильщик слез с дерева, Хобо поднялся на ноги, и мы втроем принялись освобождать несчастного кафра, засевшего на алоэ. Немалого труда стоило нам отцепить его. Он дрожал как лист, плакали, очутившись на твердой земле, набожно проговорил: «Видно, мой дух-покровитель взглянул в мою сторону, иначе не быть бы мне в живых». Я всегда уважал искреннюю набожность, а потому не счел нужным намекнуть ему, что дух-покровитель удостоил воспользоваться моим ружьем, чтобы спасти его от смерти. Что же касается Хобо, то он еще больше утвердился во мнении, что «судьба ходит по земле во владениях Вамбе».

Убитый буйвол оказался, как я уже сказал, колоссальных размеров, поэтому мяса нам должно было хватить надолго. Отправив людей за ножами и помощниками, чтобы разрезать его на части и перенести на стоянку, я отправился на поиски носорога, наделавшего такого переполоха. Я никак не мог простить ему смешного положения, в которое он меня поставил. Большого труда стоило мне отыскать его, однако я все-таки его выследил, убил и вернулся на стоянку усталым, но очень довольным утренней охотой.

 Оглавление