Волшебство ценою в два пенса - Сказка - Эдит Несбит
Люси была очень хорошей девочкой, да и брат ее Гарри был в целом не так уж плох — для мальчишки, разумеется, — хотя взрослые нередко называли его оболтусом. Они успешно учились каждый в своей школе, а дома не могли пожаловаться на отсутствие родительской любви и внимания. Возможно, Люси бывала иной раз недостаточно бойкой, а Гарри, случалось, вел себя с сестрой чересчур грубо, вдобавок ко всему обзывая ее «нюней», «рохлей» и «тюфтей». Впрочем, Люсиль далеко не всегда оставалась в долгу — буквально накануне того момента, с которого начинается наш рассказ, она назвала Гарри «подлым извергом». Такие слова нечасто можно услышать из уст хорошо воспитанной девочки, однако мы не должны упускать из виду обстоятельства, при которых они прозвучали. Я полагаю, отчасти это было вызвано вполне естественным желанием доказать Гарри, что с она не «тюфтя» и не «рохля» — с «нюнями» выходило сложнее, поскольку Люси успела уже их распустить, — но все же главным поводом послужили конкретные действия Гарри, закопавшего свою сестру по пояс в землю среди зарослей крыжовника в отдаленном углу сада. Надо сказать, что Люси добровольно залезла в узкую яму, выкопанную коварным Гарри, который уверил ее, будто бы таким образом она сможет быстрее вырасти, а сам немедля схватил лопату, засыпал яму землей, да еще плотно утрамбовал ее ногами. Оказавшись в ловушке, Люси расплакалась, за что тут же была поименована перечисленными выше прозвищами, и только после всего этого употребила выражение «подлый изверг». Гарри это выражение не понравилось; более того, он счел себя оскорбленным и посему гордо удалился, оставив Люси «произрастать» в окружении колючих кустов крыжовника. Поплакав еще немного, она попыталась себя откопать, но это ей не удалось; тогда она пришла в необычайную для столь нежного создания ярость и наверняка затопала бы ногами, если б только смогла вытащить их из земли. Отчаявшись освободиться своими силами, Люси начала громко звать на помощь и кричала до тех пор, пока не пришел ее дядя Ричард, который произвел спасательные работы и, крайне неодобрительно отозвавшись о поведении Гарри, дал Люси два пенса в качестве компенсации за понесенный ею моральный ущерб. И вот, спустя полчаса, потребовавшихся няне для того, чтобы очистить ее платье от садовой земли, Люси вышла со двора на поиски удовольствий, доступных обладателю капитала в два новеньких медных пенса. Ей позволяли выходить со двора одной, поскольку интересовавшие ее магазины и лавки располагались неподалеку от дома на той же стороне улицы, и ей не надо было пересекать проезжую часть.
— Я потрачу оба пенни на себя одну, — рассуждала Люси. — Пусть Гарри остается ни с чем. Я ему еще не так отомщу — вот найду что-нибудь, что он не любит, и подброшу ему это в стакан с молоком!
Вообще-то она не была мстительной и злопамятной девочкой, но в данном случае Гарри заслуживал самого жестокого наказания. Медленно идя вдоль магазинных витрин, Люси соображала, какую вещь Гарри не любит больше всего на свете. Сама она больше всего на свете не любила гусениц и червяков, но Гарри был к ним вполне равнодушен. Так уж эти мальчишки устроены — они совершенно неспособны различать прекрасное и отвратительное.
Внезапно она увидела магазин, который никогда прежде здесь не замечала. Его витрина была полна цветов — розы, лилии, фиалки, гвоздики, анютины глазки росли в больших ящиках вперемежку, как это бывает в старом саду в разгар июля.
Она подняла глаза на вывеску, ожидая увидеть надпись «Цветы», но вместо этого прочла:
«Долоро де Лара, Профессор Белой и Черной Магии».
Чуть пониже к стеклу витрины с внутренней стороны был прикреплен большой рекламный плакат, гласивший:
ЛЮБЫЕ ВОЛШЕБНЫЕ ЧУДЕСА В ПРИСУТСТВИИ ЗАКАЗЧИКА.
ВСЕ ВИДЫ КОЛДОВСКИХ ЧАР НА СТРОГО НАУЧНОЙ ОСНОВЕ.
ВОРОЖБА, ЗАГОВОРЫ И ЗАКЛИНАНИЯ
СТОИМОСТЬЮ ОТ ПЯТИДЕСЯТИ ГИНЕЙ ДО ДВУХ ПЕНСОВ.
НАШИ УСЛУГИ ДОСТУПНЫ КЛИЕНТАМ С ЛЮБОЙ ТОЛЩИНОЙ КОШЕЛЬКА.
НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО.
НАША ФИРМА — БЕЗУСЛОВНЫЙ ЛИДЕР В МАГИЧЕСКОМ БИЗНЕСЕ.
КОНКУРЕНЦИЯ ИСКЛЮЧЕНА.
Читая объявление, Люси непроизвольно сунула в рот большой палец, что случалось с ней лишь в те минуты, когда она была сильно заинтригована. Особенно ей понравилось упоминание о двух пенсах; она ни разу в жизни не покупала колдовского заклинания или заговора и решила, что экономить на этом деле пару пенсов было бы непростительной глупостью.
Она вошла в магазин. Внутри все цвело и благоухало так, что у нее начала кружиться голова. В следующий момент откуда-то из цветочных джунглей возник тощий, темноволосый, неприятного вида джентльмен.
— Чем могу быть полезен, мисс? — спросил он.
— Я хочу купить какое-нибудь волшебство, — сказала Люси. — Самое лучшее из тех, что идут у вас по два пенса за штуку.
— Это все ваше состояние, мисс? — спросил джентльмен.
— Да, — ответила Люси.
— С таким капиталом вы не можете претендовать на шикарный выбор, — заметил он. — Впрочем, два пенса — тоже деньги, и пусть уж лучше они будут у меня, чем у вас; я вижу, вы со мной в этом согласны. Итак, что мы имеем из числа самых дешевых? Есть превосходное шестипенсовое заклинание, благодаря которому у вас к чаю всегда будет свежий джем любых сортов. А вот еще одно, за восемнадцать пенсов, — оно морочит голову взрослым, заставляя их считать вас хорошей девочкой, какие бы пакости вы не устраивали в их присутствии. За полкроны могу предложить…
— У меня есть только два пенса, — напомнила Люси.
Чернявый мистер Долоро недовольно поморщился.
— За эту цену имеется только одно волшебство, да и то в действительности стоит два с половиной пенса, но полпенни я, так уж и быть, уступлю. Суть его в следующем: я могу поменять вас местами с кем захотите.
— Тоже мне волшебство, — сказала Люси. — Если я захочу, я и сама могу поменяться.
— Вы не поняли. Это не простой обмен. Например, если есть кто-то, кто постоянно вас обижает, потому что он сильнее и вы не можете дать сдачи, я сделаю все наоборот — он будет слаб, как вы, а вы станете сильной, как он, и сможете обижать его в свое удовольствие. Такой обмен вам подходит?
— Да, — прошептала Люси, почему-то чувствуя себя виноватой.
— Тогда давайте мне ваши два пенса, — сказал владелец магазина, — и будем считать сделку заключенной.
С этими словами он прямо-таки вырвал две теплых монетки из руки Люси.
— Отныне, — заявил он, — начиная с завтрашнего утра ты будешь сильной, как Гарри, а он будет слаб и труслив, так что ты всегда сможешь его побить, извалять в пыли, а то и воткнуть в землю по самые уши.
— Ой! — испугалась Люси. — Подождите. Я совсем не уверена, что я хочу… То есть, я предпочла бы какое-нибудь другое волшебство…
— После заключения сделки обмен товара не производится, — сказал противный мистер Долоро. — Ты получила то, что хотела, и нечего привередничать.
— Спасибо, конечно, — с сомнением в голосе протянула Люси, — но что я должна буду…
— Все произойдет само собой, — сказал профессор черно-белой магии. — Никаких предварительных инструкций не требуется.
— Благодарю вас, — сказала Люси немного рассеянно. — Ну…
И тут вместо вполне нейтрального «Ну, я пошла» с ее губ сорвалось изумленное «Ну и дела!» В одно мгновение цветочный магазин превратился в хорошо знакомую ей кондитерскую, а противный мистер Долоро — в симпатичную продавщицу, которая спросила у Люси, что она хочет. «Ничего,» — ответила Люси, вспомнив от истраченных пенсах. При виде множества вкусных вещей недавняя магическая сделка не показалась ей такой уж удачной. По возвращении домой она встретила на крыльце Гарри, который извинился за свою утреннюю шутку с земляной ямой, оправдавшись незнанием того, что Люси глупа, как пробка, и вовсе не понимает юмора. Извинение получилось не очень убедительным, но все же это было извинение, и Люси вновь с досадой подумала о двух пенсах, потраченных ею не самым лучшим образом. Она попыталась предупредить Гарри о неприятном открытии, ожидающем его завтра утром, но он сказал:
— Брось болтать ерунду. Сейчас я иду играть в крикет с Биллсоном-младшим. Если хочешь, можешь постоять на приеме.
Люси совсем не хотелось стоять на приеме, но она не видела другого способа показать брату, что она на него больше не сердится, и пошла с ним на поле. Во время игры она никак не могла сосредоточиться и принимала мяч из рук вон плохо.
На следующее утро Гарри проснулся раньше обычного, аккуратно сложил свою ночную рубашку и навел в спальне такой порядок, что горничная, войдя туда, едва не упала в обморок от неожиданности. Тихонько спустившись вниз, он успел до завтрака выучить назубок домашнее задание. Люси же, напротив, поднялась так поздно, что едва успела одеться и придумать хорошую шутку для начала дня, как зазвенел колокольчик, созывавший семью к завтраку. Съехав вниз по перилам, она оказалась в гостиной раньше всех и первым делом насыпала в каждую чашку по щепотке соли. Шутка удалась на славу. Чаепитие было сорвано, в чем, разумеется обвинили Гарри. Люси сказала: «Это сделала я», но никто ей не поверил. Родители похвалили ее за благородство, с которым она взяла на себя вину своего бессовестного братца. Кто-то припомнил, что Гарри встал необычно рано, и это послужило решающим доказательством — для чего еще может он пожертвовать утренним сном, как не ради удовольствия крепко насолить своим ближним. Гарри позорно разревелся, когда Люси пнула его под столом; она вовсе не хотела его пинать, но это получилось как бы само собой.
Гарри плакал почти всю дорогу от дома до школы, тогда как Люси вертелась из стороны в сторону, норовя прокатиться по всем лежавшим вдоль тротуаров водосточным желобам и увлекая за собой боязливо упиравшегося Гарри. По пути она завернула в магазин для детей и купила там игрушечную катапульту, а в другом магазине по соседству приобрела коробочку канцелярских кнопок — все это ей уступили в кредит, поскольку Люси как постоянный покупатель была на хорошем счету и никогда прежде кредита не просила.
В центре поселка они расстались — Гарри отправился в свою школу, расположенную за железнодорожной станцией, а Люси продолжила путь до ворот Блэкхитской средней школы для девочек.
Если вам доводилось бывать в упомянутой школе, вы, безусловно, обратили внимание на великолепный парадный холл, украшенный с одного конца широкой мраморной лестницей, а с другого — большой статуей, изображавшей довольно приятную моложавую леди. Школьные учительницы именовали ее Венерой, но я не думаю, что это было ее настоящее имя.
И вот Люси — маленькая послушная и приветливая маленькая Люси, пользовавшаяся любовью своей классной наставницы и уважением всей школы — уселась на ступеньках мраморной лестницы и начала стрелять из катапульты чернильно-бумажными шариками (я надеюсь, вы представляете себе, что это такое) прямо в стоявшую напротив белую статую. Удивительно, что никто не застал ее за этим занятием. Через несколько минут Венера — или как там ее звали на самом деле — стала напоминать раскраской далматского пятнистого дога.
После этого Люси зашла в свой класс и деловито разложила канцелярские кнопки остриями вверх на всех пока еще свободных стульях, огрызаясь на недоуменные вопросы оказавшихся здесь же Блоссомы Ранд и Вильгельмины-Маргариты Астериск. Еще одна хитроумная мина, состоявшая из дневника и чаши с водой, в которой были растворены три куска мела, была установлена на слегка приоткрытой створке двери. Трое других девочек, успевших до того момента войти в класс, наблюдали за ее действиями с широко раскрытыми от изумления ртами. Жалея нервы своих читателей, я умолчу о подробностях, связанных с блестящим успехом водяной мины, и воздержусь от описания кровопролитной битвы между Люси и Бертой Каутер, состоявшейся на школьном дворе во время перемены. Секундантами выступали Дора Шпильман и Гертруда Рук. В пятом раунде схватка была прервана подоспевшей классной наставницей Люси мисс Хартер Ларк, которая провела залитых кровью преступниц под конвоем через великолепный холл, вверх по мраморной лестнице и доставила прямо в кабинет директрисы.
Глава Блэкхитской средней школы в совершенстве владела редким искусством внушать окружающим любовь и ужас одновременно. Ее авторитет был непререкаем как среди учениц, так и среди их родителей, не говоря уже о преподавателях школы, являвшихся ее непосредственными подчиненными. Окажись на ее месте менее опытный и дальновидный руководитель, он бы, не задумываясь, исключил Люси из школы, благо поводов для этого всего за один день набралось предостаточно. Директриса, однако, задумалась, и думала ровно полтора часа, в течение которых бедная Люси, вновь страдавшая из-за хулиганских наклонностей своего брата, на сей раз уже ставших ее собственными наклонностями, ни жива ни мертва сидела в углу кабинета. Наконец директриса приняла решение, написав маме Люси вполне доброжелательное письмо, в котором осторожно намекала на не совсем здоровое состояние ее дочери и советовала в ближайшие два-три дня не отправлять ее в школу, обеспечив девочке отдых в спокойной домашней обстановке. Решение директрисы, как того и следовало ожидать, было очень мудрым; однако Люси о его сути не сообщили. Ей просто сказали идти домой, что она и сделала, по пути опрокинув трехколесный велосипед с маленькой девочкой и одержав победу в драке с сынишкой местного пекаря.
Теперь давайте вернемся немного назад и посмотрим, что происходило с Гарри, который, осушив слезы, явился к началу занятий в свою школу. Домашнее задание он знал назубок, что само по себе уже было выдающимся событием, породившим в душе его учителя светлые надежды, которым, увы, в скором будущем суждено было пойти прахом. Между тем когда Гарри с торжествующим видом вышел из дверей школы, он тут же получил крепкую затрещину от Симпкинса-младшего, посчитавшего, что Гарри начал слишком уж задаваться, претендуя на роль первого ученика. Нападение было внезапным, что сразу дало Симпкинсу стратегическое преимущество, хотя, если подумать, оно — то есть преимущество — было Симпкинсу ни к чему, поскольку Гарри и не думал защищаться. Вместо этого он разревелся, как заправский «нюня», и попросил обидчика оставить его в покое. Удивленный таким малодушием, обидчик пнул бедного Гарри под зад. В ответ Гарри и вовсе зашелся от плача, сквозь слезы назвав Симпкинса «грубияном», что, в сущности, нельзя было даже отнести к числу настоящих ругательств. Вскоре к ним подошли еще мальчики, и каждый из них счел своим долгом дать Гарри пинка или отвесить ему пару затрещин, так что в конце концов все это превратилось в некий пинково-колотильный аттракцион. Чуть погодя, когда он и Люси встретились на углу Уэмисс-роуд, Гарри был практически неузнаваем, в то время как Люсиль шла этаким павлином, готовая при первой же возможности затеять очередную потасовку.
— Что случилось? — спросила она, глядя на страдальческую физиономию своего брата.
— В школе не осталось ни одного мальчишки, который не пнул бы меня под зад, — произнес Гарри безжизненным голосом. — Лучше смерть, чем этот позор.
— Я тоже так думаю, — жизнерадостно заявила Люси. — Меня похоже, выгонят из школы. Пока еще не все ясно. Дело в том, что моя водяная бомба упала на голову Бесси Джейн, хотя она предназначалась не ей, а учительнице. Бесси в общем-то неплохая девчонка — по крайней мере не такая зануда, как некоторые, — и я совсем не хотела ее обидеть. Сейчас у ней на лбу шишка размером с половину ее головы, а все платье промочено раствором мела. Если бы это произошло с учительницей, я была бы исключена наверняка, а сейчас еще остается малюсенький шанс.
— Как бы я хотел, чтобы меня исключили из школы! — простонал Гарри. — Не пойму, что со мной происходит — я стал похож на мучеников, добровольно принимающих тумаки, как в той книжке, что всучил нам на пляже старый священник. Быть может, я воплотился в героя книжки? Зря я ее прочел.
— Тебе чертовски не повезло, — согласилась Люси. — А вот мне совершенно наплевать, буду я исключена или нет. И, ты знаешь, Гарри, я чувствую себя очень сильной. Спорим, я смогу завернуть тебе за спину руку, как ты это делал со мной пару дней назад, и ты не сумеешь освободиться?
— Конечно, не сумею! Я сейчас неспособен дать сдачи кому бы то ни было. Я полное ничтожество, живая боксерская груша, ходячий коврик для вытирания ног!
И он разрыдался пуще прежнего. Внезапно Люси прониклась острой жалостью к своему брату, которого она сама же превратила в «рохлю» только за то, что он не совсем удачно пошутил, закопав ее по пояс в землю. Теперь ее настигло запоздалое раскаяние.
— Послушай, Гарри, — сказала она. — Это я во всем виновата. Я хотела отомстить тебе за грубость и купила у чернявого профессора магии двухпенсовое волшебство. Мы с тобой обменялись характерами, и ты стал боязливым, какой была до этого я. Сейчас уже ничего не исправишь, но ты не отчаивайся — я буду о тебе заботиться. Ты отрастишь длинные волосы, оденешь платье и пойдешь в мою школу. Я не позволю никому из девчонок тебя обижать. Ты ведь знаешь, как это ужасно, когда тебя все обижают, не так ли?
Вместо ответа несчастный Гарри бросился обнимать свою сестру, чего он никогда бы не сделал — тем более посреди улицы — не будь он в душе сентиментальной и слезливой девчонкой.
— Это невыносимо, — сказал он. — Прости меня, Люси, за то, что я так плохо с тобой обходился.
Люси тоже его обняла, и они поцеловали друг друга, невзирая на остановку, мало подходившую для подобных нежностей.
В этот миг откуда ни возьмись выскочил мистер Долоро де Лара и с разбегу налетел на брата и сестру, едва не опрокинув их на асфальт. Люси взвизгнула от испуга, а Гарри сердито отпихнул неосторожного бегуна.
— Вы что, ослепли? — спросил он грубо. — Носится как ненормальный, а еще с виду джентльмен.
— Так-так-так, — промолвил антинаучный деятель, поправляя сползшую на лоб шляпу, — ты разрушила волшебство, Люси. Никакие заклинания не выдержат, если ты будешь на каждом углу целоваться и просить прощения у своего оппонента. Наша фирма гарантирует качество колдовского товара, но только при условии добросовестности покупателя. Впредь имей это в виду.
И он растворился в облаке пыли, поднятой проезжавшим экипажем. Гарри и Люси переглянулись. Гарри снова был настоящим Гарри изнутри и снаружи, а Люси превратилась в прежнюю девчоночью Люси — волшебство потеряло свою силу.
На следующий день Люси пришла в школу и первым делом поспешила извиниться за свое вчерашнее поведение.
— Я была немножко не в себе, — сказала она директрисе, — или, точнее, во мне была совсем не я. Но больше этого не повторится, я вам обещаю.
И она сдержала обещание. С Гарри дела обстояли по-иному. Свой школьный день он начал с того, что отвел в сторонку Симпкинса-младшего и надавал ему ровно столько пинков и затрещин, сколько сам накануне получил от всей честной компании. Ровно столько, и ни одной оплеухой больше. Таким образом справедливость была восстановлена, и Гарри не стал добивать поверженного неприятеля, проявив несвойственное ему прежде благородство.
В том-то и весь фокус, что после случая с превращением у брата и сестры начали все заметнее проявляться несвойственные им черты характера. Гарри уже не был таким грубым, а Люси — такой плаксивой и робкой. С той поры они живут на удивление дружно; Гарри время от времени делает для сестры что-нибудь доброе, а та ради брата отваживается на какой-нибудь рискованный поступок, и каждый такой случай придает им все больше и больше взаимного сходства. Если так пойдет и дальше, то через несколько лет, когда они вырастут, их можно будет запросто называть Люсиусом и Гарриеттой, поскольку между ними уже не останется иных различий, кроме самих имен.
Учителя и родные не нарадуются, глядя на эту славную парочку. Они считают происшедшую в них перемену результатом своего каждодневного брюзжания и скучных нравоучений и видят в этом большой успех подобной — говоря между нами, совершенно бездарной — методики воспитания. Одна лишь директриса Блэкхитской средней школы догадывается об истинной подоплеке происшедшего, ибо она в свое время прошла курс научной магии под руководством куда более компетентных профессоров, чем мистер Долоро де Лара с его ухватками заправского жулика и вымогателя. Вот почему директриса не исключила Люси из школы, ограничившись только строгим внушением. Сейчас Гарри является признанным заправилой среди своих сверстников, а Люси учится в шестом классе и служит примером для остальных девочек. Пользуясь случаем, я советую всем директорам школ всерьез заняться изучением магии самых разных цветов — белой, черной и прочих, какие там еще есть. Подобного рода знания никогда не бывают лишними.