Тасино горе
Глава VI. Земляника - Снова хромой Алеша
Тася сидела в пустой гостиной и дулась. M-lle Marie привела ее сюда, посадила в кресло и, приказав сидеть так до её возвращения, вышла, оставив девочку одну. Тасе было нестерпимо скучно. Из сада до неё долетали голоса детей.
Дети прекратили игру и теперь о чем-то очень оживленно разговаривали.
-- A я тебе говорю, что они не существуют, -- громко доказывала Тарочка.
-- A няня говорит, что они есть. И что y нас в пруду она их видела! -- слабо опровергал ее голос Леночки.
-- Твоя няня глупая деревенщина и больше ничего! -- вмешался в разговор Митюша. -- Мне девять лет только, a я отлично знаю, что русалок нет на свете! Папа говорит, что только невежественные люди утверждают, что они существуют.
-- Ах, нет, неправда! -- снова зазвенел серебристый голосок Леночки, -- няня говорит, что даже видела одну из них. Она выплыла там, где растут лилии y нас на пруду, и пела что-то очень печальное и заунывное. У неё были распущенные волосы и белое платье. Это было очень, очень страшно, няня говорит... Она как увидела ее, то тотчас же стала читать молитву.
-- Ну, она и пропала? -- в один голос спросили дети.
-- Пропала.
-- Ах, вздор все это! Ну, хотите, я докажу вам, что все это вздор? -- предложила Тарочка. -- Попросим только Марью Васильевну покатать нас в лодке, когда стемнеет, с мисс Мабель и m-lle Lise. Теперь так хорошо по вечерам! Ночи лунные, светлые. M-lle Lise гребет отлично. Будет превесело, право! И кстати вы узнаете, что никаких русалок не бывает на свете.
-- A как же Тася? -- робко заикнулась Леночка.
-- Ну, так что же Тася? -- произнесла негодующим голосом Тарочка. -- Твоя Тася оказалась очень дурной девчонкой! И я ничуть не жалею, что она наказана. Я до сих пор считала ее доброй девочкой и только большой шалуньей и охотно дружила с ней, a теперь вижу, что она нехорошая, дурная. Подставить исподтишка ножку -- это уже не шалость, a злость, она просто злючка, твоя Тася.
-- А, так вот ты как! Хорошо же. Ты мне не друг после этого! -- задыхаясь от злобы, прошептала Тася, которая слышала от слова до слова весь разговор в саду. -- Хорошо же, Тарочка. Я тебе покажу себя! Ты еще пожалеешь, что так поступила со мной!
Тася тут же стала размышлять, как бы посильнее насолить своему недавнему другу.
Голоса детей смолкли в саду. Очевидно они ушли играть в другое место. И Тася, еще более злая и надутая, нежели раньше, снова осталась одна. Ей было и досадно, и скучно. Особенно докучала ей одна мысль: Тарочка ее разлюбила и не хочет знать больше. И жгучая злоба, и какая-то ненависть по отношению к Тарочке грызли теперь озлобленное сердечко Таси.
Она долго думала, как бы побольнее досадить Тарочке. Вдруг одна мысль ярко блеснула в голове девочки.
Тарочка утверждает, что русалок нет и все ее слушают и верят ей; так она, Тася, во что бы то ни стало докажет им всем, что Тарочка ничего не знает, что она далеко не так умна, как это кажется, что Тарочка лгунья и что русалки есть...
Тася отлично знала, что все это вздор, и что самые маленькие дети не верят в существование русалок. Правда, простой народ думает, что они существуют -- и русалки, и лешие, и всякая "нечистая сила", как называет их няня, которая верит в них... Но все это очень смешно!
"Ну, и пускай смешно! Пускай глупо", -- решила Тася.
Дело не в том -- смешно или нет, a в том, чтобы хорошенько напугать Тарочку и остальных за то, что они совсем забыли о наказанной Тасе и прекрасно себя чувствуют без неё.
Очевидно, эта мысль очень улыбалась девочке. Лицо её оживилось, глаза заблестели. Она даже запрыгала по комнате и захлопала в ладоши, совершенно позабыв о том, что мама прилегла отдохнуть после обеда.
К довершению счастья, на глаза торжествующей Таси попалась тарелка с земляникой, оставленная на рояле для ужина, -- той самой земляники, которую не дали за обедом Тасе.
-- Ага! Вот они где ее поставили, голубушку! -- весело проговорила девочка, и тотчас же сердито нахмурилась снова. -- Не думает ли эта злючка Марья Васильевна, что может безнаказанно распоряжаться мной. Думала наказать меня за обедом, лишив сладкого, a выходит -- накажу всех я, потому что уж, конечно, поем теперь досыта земляники, a им не оставлю ни одной ягодки. Да!
И, говоря это, девочка быстро придвинула к себе тарелку и скоро от ягод не осталось и следа. Тася наскоро обтерла рот и отодвинула пустую тарелку в сторону, тщательно прикрыв ее салфеткой. Она хотела уже с самым беспечным видом отойти от рояля, как неожиданно за её спиной раздался укоризненный голос:
-- Ай! Ай! Ай! Как нехорошо брать без спросу!
Девочка испуганно вскрикнула и оглянулась. Перед ней стоял хромой Алеша.
-- Зачем ты пролез сюда? -- грубо крикнула ему Тася.
-- Я пришел звать вас кататься в лодке. Мы все поедем, когда сядет солнце. Ваша гувернантка позволила это, -- произнес спокойно мальчик. -- A вы зачем съели землянику? Ведь вам было это запрещено, -- вдруг неожиданно заключил он.
-- Не смей соваться не в свое дело! -- резко оборвала мальчика Тася.
-- Вы напрасно сердитесь на меня, -- так же спокойно произнес Алеша. -- Дядя говорит, что тот, берет чужое...
-- Да замолчишь ли ты, дрянной мальчишка! -- выйдя из себя, закричала взбешенная Тася и кинулась на Алешу с поднятыми кулачками.
Алеша с криком отскочил от неё, уронил стул и с грохотом полетел на него.
-- Что такое? Что случилось?
И перепуганная, и запыхавшаяся Марья Васильевна появилась на пороге.
В одну минуту она увидела и лежащего на полу Алешу, и стоявшую над ним со сжатыми кулаками Тасю, и пустую тарелку от земляники на рояле -- и разом поняла все.
Она прежде всего помогла подняться мальчику, потом схватила Тасю за руку и, подведя ее к роялю, строго сказала, указывая на тарелку:
-- Разумеется, землянику съели вы?
Тася стояла, потушив голову и упрямо молчала.
-- Признавайтесь, землянику съели вы! -- еще раз повторила гувернантка. Новое молчание.
-- Ну, берегитесь, Тася! Мамаша узнает обо всем...
И она двинулась было к двери, как вдруг позади прозвучал нерешительный голосок:
-- Извините, m-lle, землянику съел я!
И Алеша, весь красный от смущения, смотрел на Марью Васильевну кроткими, заискивающими глазами.
-- Вы, Алеша? Не может быть, -- удивилась та, зная его как самого милого, честного и благонравного мальчика.
Тася молчала. Ей было странно и приятно в то же время это внезапное самообвинение Алеши.
"Вот глупый мальчишка! Берет на себя чужую вину! -- вихрем пронеслось в её мыслях. -- Что же, тем лучше! Пускай! По крайней мере, это избавит меня от нового наказания", -- беспечно решила девочка.
Ho m-lle Marie, очевидно, не поверила словам Алеши.
-- Ну, землянику, положим, скушали вы, за что я вас прощаю, потому что вы гость, хотя это и очень дурно, -- произнесла она с усмешкой, -- a кто же заставил вас закричать так громко и упасть на пол? Вот что меня немало интересует. Не думаете ли вы уверить меня, что сами ударили себя или что-нибудь в этом роде? Тут, разумеется, не обошлось без вмешательства Таси! Она толкнула вас и за это будет оставлена без катанья и вплоть до ночи просидит здесь одна... A вы ступайте к детям!
И, взяв Алешу за руку, Марья Васильевна вывела его из комнаты.
Тася снова осталась одна в гостиной. С минуту она стояла в нерешительности. Потом лукавая, недобрая усмешка проскользнула по её красивому личику и она осторожно, крадучись на цыпочках, прошмыгнула в детскую и плотно закрыла за собой дверь. Потом быстро опустила шторы на окнах и принялась за дело.
В следующей главе мы узнаем, за какое дело принялась Тася.