Дом шалунов
Глава XVI. Круглый человечек и шалуны
Больной ел. Круглый человечек сидел на стуле, кивал и улыбался, глядя на то, как -- ел больной. За его спиной стояли двадцать мальчиков, которые тоже кивали, улыбались и делали все то, что делал круглый человечек. Почешет себе нос круглый человечек, и все двадцать мальчиков почешут себе носы. Начнет сморкаться толстяк, и тут-то поднимается настоящая музыка, потому что все двадцать мальчиков принимаются сморкаться, и начинают раздаваться такие трубные звуки, что можно подумать, что едет артиллерия. Даже Кудлашка, вылезшая, было, из-под постели, услыша эти звуки, издала продолжительный, жалобный вой.
Но вот круглая фигурка протянула руку и погладила по голове больного. В ту же минуту двадцать рук потянулись к золотистым кудрям лежавшего в постели мальчика, силясь проделать то же.
Тут случилось нечто неожиданное. Видя, что трогают её маленького хозяина, Кудлашка взвизгнула пронзительнее прежнего, потом тявкнула отчаянно и, вскочив на постель, рядом с Миколкой, сердито оскалила зубы.
Это случилось неожиданно, быстро. Но еще неожиданнее опрокинулся стул, на котором сидела круглая фигура, и толстенький человечек очутился на полу.
-- Ach du liebe GЭte! (Ах, ты, Господи!) -- произнес кругленький человечек и забарахтался отчаянно руками и ногами, силясь подняться.
В тот же миг двадцать мальчиков окружили его, громко крича:
-- Я вас подниму, Карл Карлович!
-- Нет, я!
-- Нет, я!
-- Бедный Карл Карлович!
-- Ужасное падение!
-- Вы не очень ушиблись, Карл Карлович?
-- Обопритесь на меня!
-- Вот вам моя рука, Карл Карлович!
И двадцать пар рук тут же потянулись на помощь упавшему. Но лишь только бедный немец (Карл Карлович был немец, и притом немец самый настоящий, приехавший лишь недавно из Германии и ни слова не говоривший по-русски) опирался на чью-либо руку, как мальчик, протянувший ему ее, моментально падал на пол подле Карла Карловича и, сделав испуганное лицо, кричал:
-- Ах, вы меня перетянули, Карл Карлович! Вы ужасно тяжелый!
Один... другой... третий... четвертый... одиннадцатый, пятнадцатый... двадцатый... Вскоре все двадцать мальчуганов лежали вповалку вокруг Карла Карловича; точно отряд индейцев, мирно отдыхающих после битвы в самых живописных позах вокруг своего вождя.
Это было так смешно, что Миколка, все еще уписывавший похлебку, громко и весело расхохотался. Особенно смешон был Карл Карлович, который неистово дрыгал ногами, желая подняться с пола, и не мог.
Все это время сидевшая преважно на постели, рядом с Миколкой, Кудлашка вдруг насторожилась. Очевидно, беспомощно дрыгающие в воздухе ноги почтенного немца неожиданно привлекли собачье внимание. Кудлашке показалось, что с нею заигрывают ноги кругленького человечка, и она разом приготовилась к возне, взвизгнула и подскочила.
-- Гоп-ля-ля!
Любой наездник позавидовал бы такому смелому прыжку.
-- Ай-ай-ай-ай! -- неожиданно закричал немец. Зубы Кудлашки мгновенно вцепились в его каблук.
Карл Карлович кричал, Кудлашка лаяла. Миколка хохотал, а все двадцать мальчиков шумели, кричали, свистали, пищали на двадцать разных голосов.
Лицо Карла Карловича из белого стало багрово-красным, как морковь. Жилы напряглись на его лбу и надулись, как веревки. Он сердито кричал что-то по-немецки, чего нельзя было разобрать за гамом, криками и свистками.
И вдруг все покрыл один громкий возглас:
-- Довольно! Молчать! Перестать сию минуту! Что за травля! Рыцари! Сейчас же на ноги, вам говорят! Поняли!
И Алек Хорвадзе живо вскочил со своего места, находившегося около постели больного, подбежал к немцу и помог ему подняться на ноги. И все двадцать мальчиков тоже вскочили, как по команде.
Алек Хорвадзе был самый сильный из них, и мальчуганы отлично знали, что тягаться с ним не особенно-то легко.
Лишь только Карл Карлович поднялся на ноги и, отдышавшись как следует, привел в порядок свой костюм, он сердитыми глазами оглядел всех мальчиков и пропищал тоненьким голоском:
-- Витик Зон! Komm hier! (Подойди сюда!).
Из толпы мальчиков выскочил один, белокурый, голубоглазый, хорошенький, со сверкающим бесшабашным, веселым взглядом.
Карл Карлович стал что-то оживленно говорить Витику по-немецки. Витик был единственный изо всех мальчиков, который отлично знал немецкий язык, потому что был сам немец по происхождению. Витик отвечал Карлу Карловичу, по-немецки же, очень серьезно и очень тихо, так тихо, что остальные мальчики не могли ничего расслышать. Потом Карл Карлович еще раз сердито оглядел их всех, покрутил головою, пошевелил своими белокурыми усами и быстро исчез за дверью.
-- Жаловаться пошел Макаке! -- произнес Витик, -- скажет, как на него напала собака и хотела его укусить, и что мальчики уронили его на пол и стукнули ему колено и ляжку...
-- Вот так история! Ну, будет нам на орехи, -- произнес Миля Своин, бледный, хрупкий, худенький мальчик, боявшийся всякого рода волнений и передряг.
-- Да уж здорово влетит от Макаки! -- подхватили хором остальные мальчики.
-- Влетит, конечно, если только Макака поймет нашего Кар-Кара, -- лукаво усмехнулся Витик. -- Ведь Макака ни в зуб толкнуть по-немецки, а Кар-Кар не знает совсем по-русски, да к тому же я приложил все старания к этому и научил его сказать так: "На меня упал бак и ушиб мне ложку и каблук". Ну-ка, разбери, что это такое! -- со смехом заключил Витик и победоносным взглядом окинул своих друзей.
-- Браво! Браво! Витик молодчина! -- закричали мальчики, охваченные внезапным восторгом.
И, прежде чем Витик мог опомниться, сорок рук подхватили его на воздух и начали качать.