Призрак Роузуорна Легенды старой Англии Эдвин Хартленд

Эзикиел Гросс, поверенный в суде и джентльмен, купил земли Роузуорнов у одного из них, того, который испытывал финансовые затруднения, поскольку, не имея больших средств, пытался поддерживать достойный его рода уровень жизни. Есть основания полагать, что Эзикиел был юридическим советником неудачливого Роузуорна, причем не слишком честным в отношениях со своим клиентом. Но как бы то ни было, не успел Эзикиел Гросс въехать в Роузуорн, как его стали тревожить шумы явно сверхъестественного характера, а впоследствии одной очень темной ночью явился и сам призрак в образе изнуренного старика. Сначала он появился в парке, потом – не раз – в доме, и всегда после наступления темноты. Эзикиел Гросс был не из тех, кого можно запугать пустяками, и некоторое время он не обращал на ночного визитера никакого внимания. Тем не менее повторные визиты и определенные таинственные жесты привидения начали раздражать Эзикиела. Однажды ночью, когда Эзикиел засиделся в кабинете, просматривая документы, и был весьма раздражен из-за проигранного важного процесса, призрак приблизился к нему, делая странные знаки. Юрист никак не мог их понять и неожиданно воскликнул:

– Бога ради, что тебе надо?

– Показать тебе, Эзикиел Гросс, где спрятано золото, которое ты так жаждешь иметь.

Не было на свете человека более алчного, чем Эзикиел, однако сейчас, когда приятель-призрак заговорил о богатстве столь прямо, он весь дрожал, слушая замогильный голос.

Эзикиел пристально смотрел на привидение, но не смел вымолвить ни слова. Он жаждал завладеть тайной и все же боялся спросить, где же искать сокровище. Призрак пронизывал взглядом трясущегося поверенного, словно наслаждаясь его ужасом. В конце концов, подняв руку, он жестом приказал Эзикиелу следовать за ним и отвернулся, намереваясь покинуть комнату. Эзикиел сидел, словно приклеенный, он не мог собраться с силами и пошевелиться, хотя страстно желал встать.

– Идем! – глухо позвал призрак. Поверенный все никак не мог пошевелиться. – Золото! – простонал старик чуть громче.

– Где? – выдохнул Эзикиел.

– Следуй за мной, и я покажу тебе, – сказал призрак.

Эзикиел все пытался подняться, но тщетно.

– Я приказываю тебе подойти! – чуть ли не взвизгнул призрак.

Эзикиел понял, что должен последовать за призраком. Словно какая-то сверхъестественная сила подняла его и повела за привидением из кабинета, через холл, в парк.

Они шли по ночному парку. Призрак скользил перед поверенным, указывая ему путь необычным фосфоресцирующим светом. Наконец они пришли в маленькую лесистую долину и увидели небольшую груду гранитных глыб. Здесь призрак остановился отдохнуть, а когда приблизился все еще дрожащий Эзикиел и замер по другую сторону груды, старик пристально посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

– Эзикиел Гросс, ты жаждал золота так же сильно, как я. Я получил сверкающую награду, но не могу ею наслаждаться. Горы сокровищ похоронены под этими камнями. Они твои, если ты их выкопаешь. Найди золото, Эзикиел. Поражай великолепием грешников, но в минуты твоего наивысшего счастья я буду смотреть на тебя.

Затем призрак исчез. Гросс пришел в себя, огляделся, увидел, что остался один, и воскликнул: «Привидение или дьявол, я скоро выясню, лгал ли ты!» Поговаривают, что в ответ на эти слова Эзикиела по горам разнеслось насмешливое эхо.

Поверенный хорошенько запомнил место и вернулся домой, обдумывая случившееся. В конце концов он решил, что воспользуется первой же возможностью, когда вокруг не будет свидетелей, сдвинет валуны и исследует землю под ними.

Несколько ночей спустя Эзикиел пришел на указанное место и с помощью лома перевернул камни, освободив землю под ними. Затем он начал копать, и очень скоро его лопата ударилась о что-то металлическое. Осторожно расчистив землю, он почувствовал – ибо видеть не мог, поскольку не захватил фонарь, – что выкопал какую-то металлическую урну. Поднять ее у него не хватило сил, и пришлось снова присыпать ее землей и завалить камнями, чтобы никто случайно на нее не наткнулся.

На следующую ночь Эзикиел выяснил, что найденная урна – бронзовая и наполнена очень древними золотыми монетами. Он рассовал по карманам монеты и вернулся домой. Иногда по ночам, когда Эзикиел точно знал, что слуги ничего не заметят, он отправлялся к урне и потихоньку перетащил все сокровище в дом Роузуорна. Ничего не случилось такого, что объяснило бы Эзикиелу, почему призрак старика перестал тревожить его с тех пор, как показал, где спрятано сокровище.

Окрестные дворяне не могли не заметить внезапных улучшений, происшедших с особняком, землями и внешностью Эзикиела Гросса, да и вообще со всем, что его окружало. Вскоре он забросил юридическую деятельность и стал вести обычную жизнь сельского джентльмена. Он хвастливо демонстрировал свои возможности в достижении всех земных благ и удовольствий и, несмотря на то что всем был известен его плохой характер, водил дружбу со многими местными землевладельцами.

Все у него было хорошо. Человек, который в те времена мог ездить в Лондон в собственном экипаже, запряженном четверкой лошадей, привлекал к себе множество льстецов. Мелкий поверенный, в начале жизни для достижения богатства не всегда пользовавшийся честными методами, теперь оказался в обществе, где проповедовал честность и, благодаря своему золоту, наслаждался поклонением и восхищением окружающих. Прежние делишки поверенного были забыты, и его принимали в знатных семействах. Так продолжалось некоторое время. Его приемы становились все более и более роскошными, а кутежи все более соблазнительными для тех, кого он допускал в свой круг. Все кланялись ему, он горделиво топтал землю, будучи обладателем большого ее куска.

В канун Рождества в Роузуорне собралась большая компания. В зале с наслаждением танцевали дамы и господа, а на кухне арендаторы и слуги следовали примеру своих хозяев. Повсюду царило веселье, и, когда оно достигло апогея и Эзикиел прочувствовал упоительную власть богатства, вдруг что-то изменилось и словно холодное дыхание смерти коснулось присутствующих. Танцоры замерли, пораженные внезапной бледностью друг друга, и вдруг все увидели в центре зала незнакомого старика. Тот гневно смотрел на Эзикиела Гросса, окаменевшего от ужаса.

Никто не заметил, как старик вошел в зал, однако он оказался в самом его центре. Постоял с минуту и исчез. Эзикиел разразился громким смехом, как будто вдруг растаял замерзший водопад.

– Как вам понравился этот рождественский спектакль? Ха, ха, ха, ха! Как же вы все перепугались! Дворецкий, прикажи подать всем вина! Танцуйте, танцуйте, друзья мои! Это была шутка, всего лишь отличная шутка. Танцуйте, друзья!

Эзикиелу, как он ни старался, не удалось восстановить праздничную атмосферу. Он столкнулся с силой куда более мощной, чем его собственная. Под различными предлогами гости один за другим покинули Роузуорн, чувствуя, что не все там ладно.

С того дня Гросс сильно изменился. Он пытался вести себя как прежде, но тщетно. Снова и снова он созывал веселую компанию, но каждый раз приходил тот, кого не ждали. В разгар пирушки за столом появлялся таинственный старик, и, хотя он не произносил ни слова, излучал непостижимую власть. Никто не смел пошевелиться, никто не смел заговорить. Иногда перетрусивший Эзикиел пытался казаться смелым, подшучивал над гостями и как-то объяснял присутствие своего пожилого друга: мол, он несколько не в себе, страдает глухотой и немотой. В таких случаях старик всегда поднимался из-за стола, в упор смотрел на хозяина и разражался демоническим смехом, а затем исчезал так же бесшумно, как и появлялся.

Не вызывает удивления, что друзья Эзикиела Гросса покинули его, и он остался один среди своих обширных владений. Один только человек не бросил его – преданный служащий Джон Колл.

Неугомонный призрак появлялся все чаще, и, куда бы ни шел бедняга поверенный, старик всегда был рядом с ним. Эзикиел, один из самых блестящих джентльменов графства, превратился в изможденного, согбенного старца. Страдание исказило его лицо, страх сквозил в каждом движении. Похоже, он упрашивал потустороннего спутника покинуть его, но далеко не сразу призрак согласился выслушать какие-либо условия. В конце концов Эзикиел согласился отдать все свое богатство любому, на кого укажет призрак, и тот пообещал, что, если все совершенно официально получит Джон Колл, несчастный освободится от преследования.

Эзикиел пытался оставить себе хотя бы часть прежних владений, и лишь после долгой борьбы Джон Колл стал хозяином Роузуорна и прилежащих к нему земель. Затем Гроссу сообщили, что тот злой дух был одним из предков обманутых им Роузуорнов, и ему было дозволено посещать землю, чтобы наказать корыстолюбивого поверенного. Чтобы усугубить наказание, поначалу потворствовали алчности и гордыне Гросса, а затем с сияющих высот его сбросили в пучину унижения и нищеты. В него тыкали пальцами, его никто не жалел. Однако недолго ему пришлось жить в нищете. Его нашли мертвым, и смерть его была насильственной. На его теле остались страшные отметины, и местные жители поговаривали, что видели торжествующий призрак Роузуорна в толпе демонов, несущих дух Эзикиела над Карн-Бри.

Холс так пересказывает эту историю: «По названию поместья Роузуорн его владельцев называли Роузуорнами. Во времена короля Якова I один из них продал те земли Эзикиелу Гроссу, джентльмену, судебному поверенному, который поселился там и расширил поместье, манипулируя законами, но более того, как гласит легенда, с помощью духа или привидения, посещавшего его там. Гросс заговорил с духом (ибо известно, что явления, называемые привидениями, так горды, что никогда не заговаривают первыми), и тот показал ему, в каком месте замка спрятано огромное сокровище. Гросс, следуя ясным указаниям призрака, нашел сокровище и обогатился. После чего привидение стало таким настырным, что преследовало его день и ночь и заставило отказаться от богатейшего поместья, подарив или продав его служащему Джону Коллу, чей сын, тоже Джон Колл, продал его Роберту Хукеру, джентльмену, поверенному в суде, который им до сих пор и владеет. В гербе Колла были три трубы – аллюзия на имя Колл (Call – зов, призыв, сигнал, манок (охотнич .) в английском языке. Однако в корнуолльском диалекте английского языка «call», «cal» означает любое сложное или жестокое обстоятельство, а трубу означает слово «hirgorue».