Лорд Пенгерсвик – чародей Легенды старой Англии Эдвин Хартленд

Лорд Пенгерсвик прибыл из восточных краев вместе с чужеземной дамой необыкновенной красоты. Все считали ее «диковинной» женщиной, а многие называли «сарацинкой». Никого, кроме тщательно отобранных слуг, не допускали в Пенгерсвикский замок, и тех, как говорили, связали магическими заклинаниями. Никто не осмеливался рассказать о том, что происходило за стенами замка, а потому окрестные крестьяне, шахтеры и рыбаки могли лишь строить догадки. Они уверяли, что Пенгерсвик точно запирался на много дней в своей комнате, сжигал странные предметы, издающие сильные запахи, которые разносились не только до каждого уголка замка, но и на мили вокруг. Часто по ночам, и особенно в штормовую погоду, слышали, как Пенгерсвик сзывает духов, читая заклинания из книг на незнакомом языке. В таких случаях его голос перекрывал грохот волн, разбивавшихся об окрестные скалы, а духи отвечали громовыми раскатами. Тогда все слуги в страхе выбегали из замка и даже в самые грозовые ночи толпились в одном из открытых дворов. Действительно, борьба человека с демонами была ужасной, а иногда духи оказывались могущественнее чародея. Однако его жена неотступно следила за ним, и, когда борьба становилась слишком ожесточенной, она извлекала из своей арфы сладчайшие звуки. Услышав эту музыку, духи улетали в направлении мыса Лендс-Энд со стонами, похожими на шелест затихающей бури. Затем в башне чародея гасли огни и воцарялся покой. Успокоившиеся слуги возвращались в свои комнаты. Они боялись хозяина, но к хозяйке относились с любовью. Леди Пенгерсвик никогда не видели за воротами замка. Все дни она проводила в гордом одиночестве в своей башне; зарешеченное окно ее комнаты располагалось высоко со стороны моря. Ее голос в сопровождении музыки арфы слышали редко, когда она пела нежные любовные песни своей восточной родины. Часто на заре даже рыбы в прилегающем заливе высовывали из воды головы, очарованные звуками музыки и пения. Поговаривали, будто русалки из Лизарда и множество водяных духов приплывали в бухту Пенгерсвика, привлеченные ее пением. Лунными ночами воздух словно пронизан различными звуками, но пение «сарацинки», редко чуть громче птичьего щебета, было хорошо различимо. В такие ночи люди видели тысячи призраков, скользящих вверх и вниз по лунным лучам и лениво парящих над серебристой водой. Духи прислушивались и иногда отзывались тихим эхом на песни леди Пенгерсвик. Долго эта странная пара жила в одиноком замке и, хотя лорд Пенгерсвик часто уезжал за границу на великолепном коне – как полагали, дьявольского происхождения, поскольку он был покорен хозяину и неистов со всеми остальными, – он не завел знакомств в среде окрестного мелкопоместного дворянства. Все его боялись, несмотря на то что уважали за многие добрые дела. Он полностью поработил великанов Горы, и еще до его исчезновения из Корнуолла они умерли, как говорили, от горя и недостатка пищи.

Никто не знал, откуда взялся лорд Пенгерсвик; он, его жена и два прислужника, говорившие только на каком-то восточном наречии, которого никто вокруг не понимал, появились одним зимним днем на прекрасных конях явно арабского происхождения или из какой-то другой далекой земли.

У них было много золота, и вскоре они купили коттедж, а через удивительно короткий срок восстановили замок, который до сих пор носит имя Пенгерсвика. Многие утверждают, что этот лорд, силой своего колдовства, а его жена магией своего голоса заставили земных и воздушных духов работать на себя, и хватило трех ночей, чтобы воздвигнуть огромное здание, от которого до наших дней сохранилась лишь одна башня.

Их появление было неожиданным и таинственным, их исчезновение – еще более загадочным и внезапным. Шли годы, и местные жители освоились со своими странными соседями, которые приносили им большую выгоду, поскольку за все, что им требовалось, платили не торгуясь. Однажды в Маркет-Джу заметили незнакомца с лицом загоревшим явно на восточном солнце. Никто его не знал, а он избегал настойчивых расспросов бесчисленных сплетников, коим не терпелось хоть что-нибудь разузнать об этом человеке. Все решили, что он наверняка связан с Пенгерсвиком или его женой, однако никто не мог привести вескую причину такого предположения. Неделя проходила за неделей, а незнакомец оставался в городе, ничего не предпринимая. Любопытство светилось в глазах всех стариков; старухи, встречаясь, говорили лишь о нем, но ответов на свои вопросы они не находили. Замечено было лишь одно, вроде бы подтверждавшее всеобщие подозрения. Темными ночами незнакомец бродил, как думали, на морском побережье, и некоторые рыбаки говорили, что видели его сидящим на скале у входа в долину Пенгерсвик. Хозяин тогда, по общему мнению, проводил дома больше времени, чем обычно, а в последнее время не было слышно ни его заклинаний, ни арфы его жены. Одна очень бурная ночь, необыкновенно темная – ибо не было даже обычного сияния, в самую темень помогавшего путешественнику на открытой местности, – привела к кульминации драмы. Обитателей Маркет-Джу охватила тревога; восточную половину неба залил ослепительный красный свет, затем взвились языки пламени, необычным образом осветив гору Святого Михаила. Огонь охватил замок Пенгерсвик; слуги в ужасе разбежались, но ни самого лорда, ни его красавицы жены так и не нашли. С того момента они исчезли навсегда.

Внутреннее убранство замка выгорело полностью: не осталось никаких следов мебели, книг, ничего, что принадлежало чародею. Исчез и он сам, и все, чем он владел; и, как ни удивительно, с той ночи больше не видели и загорелого незнакомца. На пожар, естественно, сбежались все обитатели Маркет-Джу, а когда все закончилось, разошлись по домам, размышляя о странных ночных событиях. Двое самых древних стариков всегда заявляли, что, когда пожар был в самом разгаре, в огне показались двое мужчин и женщина: будто бы они поднялись из разваливающегося замка, со скоростью молнии пронеслись в воздухе и исчезли.