Виноградная лоза Казачья сказка

В одной станице жила-была девица по имени Полина. До чего ж красовитая! И гордейка такая, что свет не видывал. А во всякой гордости черту много радости.
Сколько она молодых парней сгубила, трудно и сосчитать. Казачины в летах, особенно вдовые, и те пытались счастья у нее искать. Да где там! Как только казак начинает около ее окон ходить, глаза мозолить, она ему сразу задачку неисполнимую задает. Разводит руками казак: мыслимо ли дело такой каприз сполнить. А она смеется: любишь-де – сполнишь. Посмотрим, какая твоя любовь на проверку выйдет. Взыграет в казаке ретивое. Кровь в лицо кинется. Казак – он и есть казак. Он не мужик: для него девица – крепость, ее надо завоевать или голову сложить.
И все: пропал казак.
А Полина новые каверзы придумывает. Одна хлеще другой. Откель они ей в голову приходили. Вот такая была девица: черта слопает да лешаком закусит и не поперхнется.
Приехал тут в станицу один пронзительный офицер. Встал на постой. Видать, ему паек хороший шел, вот и баловался с девками. Словесами их улещивал да охаживал. А девки, известное дело, глупы, как перепелки, на разговор идут.
Повстречал он случаем Полину, и язык у него к небу прилип. Хочет чтой-то сказать. Запинается. Слова свои ситцевые подрастерял. Стоит перед Полиной дурак дураком. С таким-то и разговаривать зазорно.
Засмеялась Полина.
– Эк вас проняло.
И пошла дальше.
А офицер к себе побег. Надел для пущей помпы новый мундир. И к Полине направился. Руку с сердцем предлагать. Перед ней любезностями рассыпается. Ножкой шаркает.
Полина ему и говорит:
– Что бестолочь сыпать. Мужество свое изощрить не хотите ли?
– С первым удовольствием.
– Ну, слушайте тогда задачку…
В тот же день уехал офицер. Только его и видели. Как в воду канул.
Раз встречает Полину подружка. Вместе когда-то хороводили да венками менялись. Та уж замужем давно. Сын ее, Афоня, у подола вертится. Подружка говорит:
– И старость тебя не берет. Смотри, как я усохла.
Засмеялась Полина, собой довольна.
– Шелк не рвется, булат не сечется, красно золото не ржавеет.
– Все до поры, – говорит подруга, – вянет и красный цвет. Нечего капризы выставлять.
Наше дело – детей рожать. Пора тебе и преклониться к кому-нибудь.
– А я, – говорит Полина, – твово Афоню обожду. Покеда подрастет. К нему и преклонюся.
Глянула мать на своего сынка. И сердце обмерло. Таращится он на Полину во все глаза. Схватила она его на руки и в бега вдарилась. От Полины подалее.
А та руки в боки и в хохот.
С тех самых пор Афоня все норовил около Полининого дома играться. Смеялась Полина, вона мой жених хворостину оседлал, на мои окошки поглядывает.
Смех смехом. А время шло. Не шло – летело. Вошел Афоня в возраст. Пришла и его пора у Полины счастья спытать. Надел он чистую рубаху. Голову маслом помазал.
Волосы расчесал гребешком. И к Полине объявился.
Смотрит она на Афоню. Экий казачина вымахал. Казистый да осанистый. Пригож, чего тут говорить. Пробежала у Полины по сердцу дрожь. А с чего бы вдруг?
– Свататься, знать, пришел?
– Ага, свататься, – отвечает Афоня. – Давай свою задачу.
– А сполнишь?
– Сполню. Нет мне отступу.
– Тогда слушай, – говорит Полина. – Слыхала я от знающих людей, что произрастают на Капказе ягоды чудные, виноградарьем зовутся. Добудешь – мы с тобой тотчас оженимся.
Ушел Афоня.
И сгинул. Ни слуху о нем, ни духу.
Затомилась Полина. Первый раз в жизни такое. По ночам не спит, в постели мечется. Думает: «Рок мне такой выпал, иль я его сама себе придумала».
А тут один за другим Афонины родители сошли в могилу.
Собралися казачки в круг. Лопнуло их терпение. Стали совет держать. Кричат: «Ей-то полгоря, а нам каково? Была бы война, а то так, не за ломаный грош извела казаков. Обуздать ее так, чтоб лихоматом ревела».
Порешили бабы согнать Полину со станицы. И каменьями побить.
Решили – так и сделали.
Идет Полина по дороге побитая, живого места на ней нету. Видит, под курганом человек лежит. И ворон над ним вьется. Подошла поближе, а это Афоня, друг ее сердечный, весь изранетый. Жизнь его, похоже, к концу подходит.
Заплакала Полина. Голосом завыла. Припала к Афоне. Впервые за многие годы жаль ее так разобрала.
Он ей и говорит:
– Сполнил я-таки твою задачку. Вытащил из-за пазухи веточку сухую.
– Если, – говорит, – эту веточку посадить, на ней ягодка сладкая вырастет.
И в беспамятство впал.
Огляделась Полина, сушь окрест стоит несусветная. В груди тоска неразмытая. Жар на нее навалился. Голова закружилась. Прилегла она рядом с Афоней, словно в бреду.
Долго ли, коротко ли времени прошло, очнулся Афоня. Над ним виноград гроздьями висит. Неподалеку родник бьет. Видит, девчушка у лозы стоит, ягоды на нитку нанизала да на шею свою вместо бус навесила.
– Ты кто такая? – спрашивает ее Афоня.
– Я не тутошняя, – отвечает девчушка. – Я зашедшая. Из далека.
– Ты здеся никого не видала? – спрашивает Афоня.
– Не-ка, не видала, – отвечает девчушка.
Привстал казак. К осени дело идет. Полынь дух свой отдает. Да такой горьковатый, что печалит сердце.
– Ты кушай ягодку, – говорит Афоня, – дюже она вкусна.