Дурной совет — Рассказ Андреевской Варвары

Катя была простая крестьянская дѣвочка. Жила она у родителей, а учиться ходила ежедневно въ школу, которая помѣщалась тутъ же въ деревнѣ.
Вернувшись однажды изъ классовъ, дѣвочка послѣ обѣда, по обыкновенію, засѣла за уроки, но такъ какъ она отъ природы никогда не отличалась особеннымъ прилежаніемъ, то уроки постоянно шли у нея вяло. На этотъ разъ ей почему-то особенно не хотѣлось учиться и такая напала лѣнь, что просто бѣда.
Цѣлый часъ просидѣла Катя передъ раскрытой книжкой, но толку не выходило никакого: буквы мѣшались и прыгали въ ея бѣлокурой головкѣ; она съ досадою стукнула кулакомъ по книгѣ, затѣмъ глубоко вздохнула и, безсознательно устремивъ полные слезъ глаза въ окно, которое выходило на дворъ, гдѣ въ данную минуту играло нѣсколько крестьянскихъ ребятишекъ, завидовала въ душѣ въ томъ, что ихъ никто не заставляетъ учиться.
-- Катя, а Катя,-- вдругъ раздался съ улицы дѣтскій голосъ.
Катя моментально соскочила со стула, вскарабкалась на подоконникъ, отворила форточку и высунулась въ нее по самый поясъ, чуть не столкнувшись носомъ съ такой же маленькой дѣвочкой, одѣтой въ простой ситцевый сарафанъ. Дѣвочка эта была дочь лѣсничаго, звали ее Дашей.
-- Я пришла за тобою,-- проговорила Даша, озираясь на всѣ стороны, словно боясь, чтобы ее кто не замѣтилъ.
-- Зачѣмъ?-- спросила Катя вполголоса и тоже какъ-то нерѣшительно.
-- Наша работница, Матрена, сейчасъ собирается въ поле сѣно убирать на маленькой телѣжкѣ,-- у насъ ихъ двѣ. Если хочешь, отправимся вмѣстѣ, одну телѣжку повезу я, а другую -- ты; посадишь въ нее свою сестренку, будетъ очень весело. Тебѣ, кажется, давно хотѣлось устроить такую прогулку?
-- Это правда.
-- Ну, такъ вотъ, одѣвайся скорѣе.
-- У меня еще уроки не готовы, пожалуй не пустятъ.
-- Да не надо и спрашиваться; уйди тихонько, никто не узнаетъ.
-- Вотъ еще!
-- Конечно, никто. Отецъ твой работаетъ на барскомъ дворѣ -- я сама его сейчасъ встрѣтила, а мать занята по хозяйству, ей въ голову не придетъ, что тебя нѣтъ дома; мы вѣдь тамъ пробудемъ недолго, сѣно уже скошено, только остается сложить на телѣжки и привезти домой. Это не займетъ много времени.
Катя находилась въ нерѣшимости; предложеніе подруги казалось ей очень заманчивымъ, но уйти тихонько, не спросясь, и еще въ добавокъ не выучивъ уроки -- она не рѣшалась; спроситься же не хотѣла потому, что была увѣрена получить отказъ, такъ какъ ни мать, ни отецъ не любили, когда она водила дружбу съ Дашей, которая вообще не отличалась хорошимъ поведеніемъ.
-- Что же?-- нетерпѣливо сказала послѣдняя.
-- Право не знаю, какъ быть; и хочется-то, и...
-- И страшно,-- добавила съ насмѣшкой грубая Даша.-- Ахъ ты дурочка, дурочка!
-- Кабы вотъ не уроки,-- отозвалась Катя.
-- Постой, мнѣ пришла отличная мысль...
-- Какая?
-- Возьми книжку въ карманъ, и во время дороги туда и обратно читай сколько душѣ угодно.
-- Ахъ, въ самомъ дѣлѣ, это превосходно!
Живо захлопнувъ окошко, Катя въ одну минуту перемѣнила платье, причесала головку, посадила даже въ волосы какой-то бантъ, и съ сіяющей физіономіей выбѣжала на улицу.
Погода стояла превосходная; солнышко свѣтило весело, въ воздухѣ чувствовалась прохлада. Катя вздохнула полною грудью; молча взяла она на руки свою двухгодовалую сестренку, которая еще почти не умѣла говорить, свистнула косматую собаченку Полкана, неизбѣжнаго спутника всѣхъ ея прогулокъ, и тихонько, по задворкамъ, выбралась къ домику родителей Даши; тутъ уже ее никто не могъ видѣть.
-- Иди скорѣе,-- крикнула работница Матрена: -- я уже давно готова, мѣшкать нечего, за тобой одной дѣло стоитъ.
-- Ну, ну, не ворчи, старая,-- отозвалась Катя и, взявъ въ руки приготовленную телѣжку, весело покатила ее по направленію къ полю.
Сестренка Луша была совершенно счастлива; ей никогда еще не приходилось совершать такой далекій путь; дальше деревни да лежавшаго на ея окраинѣ небольшого луга, дѣвочка нигдѣ не бывала. До того же мѣста, гдѣ находился сѣнокосъ, считалось около версты.
Но вотъ, наконецъ, путешествіе окончено. Матрена принялась складывать скошенную траву на телѣжки. Катя и Даша помогали ей; работа кипѣла ключемъ и, по прошествіи очень малаго времени, была приведена къ концу. Маленькую Лушу снова посадили въ экипажъ, но теперь ей уже приходилось сидѣть высоко-высоко на сѣнѣ, что конечно доставляло большое удовольствіе. Поѣздъ готовъ былъ тронуться въ обратный путь, дѣти торжествовали, Полканъ прыгалъ около съ радостнымъ визгомъ.
-- Ахъ, какъ здѣсь хорошо,-- сказала Катя:-- просто не вышла бы!
-- Вотъ видишь-ли, а не хотѣла ѣхать.
-- Не то что не хотѣла, но...
И дѣвочка съ раскрытымъ ртомъ остановилась на полуфразѣ.
-- Но что?-- съ любопытствомъ спросила Даша.-- Уроки-то?
-- Я позабыла прочесть!
Даша расхохоталась.
-- Экая важность, я думала Богъ знаетъ что такое?
-- Какъ же не важность?! Завтра въ школѣ спросятъ, а я ничего не знаю.
-- Вечеромъ повторишь!
-- Некогда; послѣ ужина папа сейчасъ спать ложится.
-- Тогда вотъ что сдѣлай: завтра или въ школу совершенно спокойно...
-- Да, не зная урока идти спокойно -- это легко сказать, но не сдѣлать.
-- Постой, не перебивай меня,-- " съ досадой остановила ее Даша.-- Завтра утромъ, говорю тебѣ, отправляйся изъ дому совершенно спокойно; но вмѣсто того, чтобы идти въ школу, приходи ко мнѣ, я спрячу тебя въ мою коморку, гдѣ ты просидишь все время, пока въ школѣ идутъ уроки, а затѣмъ, какъ ни въ чемъ не бывало, воротишься домой. Учитель подумаетъ, что ты не пришла по нездоровью, а дома всѣ будутъ увѣрены, что ты была въ школѣ. Вотъ тебѣ и отлично: волки сыты и овцы цѣлы.
Катя внимательно слушала подругу, слова которой производили на нее тяжелое впечатлѣніе.
-- Это все такъ,-- отозвалась она, печально склонивъ головку,-- но...
-- Опять ты свое "но"... Заладила сегодня: "но", да "но". Что же, говори скорѣе.
-- Но вѣдь это грѣхъ, Даша, это ложь, это обманъ... Лгать и обманывать кого бы то ни было, а въ особенности старшихъ, стыдно, грѣшно...
-- Эй, вы, дѣвицы-красавицы,-- раздался вдругъ голосъ Матрены:-- чего разболтались, пора ѣхать, торопитесь.
Катя знала, что Матрена не любила два раза повторять одно и то же, а потому, испугавшись, чтобы она ихъ не оставила въ лѣсу, сію же минуту взяла свою тачку.
Въ продолженіе всей дороги онѣ почти не говорили ни слова. Даша нѣсколько разъ принималась подтрунивать надъ нею и уговаривала поступить согласно даннаго совѣта, но Катя только отмалчивалась, думая сама про себя: "грѣхъ, и грѣхъ великій, ни за что не соглашусь; а иначе какъ быть, какъ вывернуться изъ бѣды, тоже не знаю!" Дѣвочки между тѣмъ въѣхали въ село; остановившись около избы Даши, Катя живо ссадила сестренку и прежними окольными путями, никѣмъ не замѣченная, прибѣжала домой.
Отецъ, дѣйствительно, еще не возвратился, а мать, какъ предсказывала Даша, слишкомъ занятая домашними дѣлами, даже не могла себѣ представить, чтобы дѣвочка посмѣла отлучиться безъ спросу, и въ ту самую минуту, какъ она вѣшала на гвоздикъ новый сарафанчикъ, мать позвала ее ужинать. Катя, войдя къ ней, страшно переконфузилась; но мама, по счастью, не замѣтила этого.
-- Кончены уроки?-- спросила она, поставивъ на столъ чашку съ молокомъ и большой кусокъ чернаго хлѣба.
-- Ко... кончены,-- отвѣчала дѣвочка съ запинкою.
-- Тогда принимайся за ѣду, да ложись спать.
-- А нельзя-ли, мама, мнѣ еще разика два-три прочесть ихъ?
-- Господи, цѣлое послѣ-обѣда училась, и еще разика два-три прочесть. Откуда вдругъ такое прилежаніе, когда знаешь, что отецъ не любитъ, чтобы ты сидѣла по вечерамъ долго, наканунѣ классовъ.
-- Папа, можетъ быть, не скоро воротится.
Но въ ту самую минуту, словно въ отвѣтъ Катѣ, дверь избушки скрипнула и на порогѣ показался отецъ.
-- Какъ разъ пріѣхалъ къ ужину,-- сказалъ онъ, войдя въ комнату.-- Это очень кстати, потому что я порядочно проголодался.. А ты не спишь еще?-- обратился онъ къ дочкѣ, ласково потрепавъ се по щекѣ.
-- Не только не спитъ, но проситъ позволенія еще заняться уроками,-- отозвалась мать.
-- Да развѣ она не занималась послѣ обѣда?
-- Занималась, и еще хочетъ.
-- Не надо, это лишнее; ребенокъ долженъ постоянно во-время укладываться спать, когда на слѣдующій день необходимо вставать рано.
Дѣлать было нечего, пришлось покориться. Катя съ трудомъ проглотила молоко, не докончивъ своей порціи хлѣба, распрощалась съ родителями и ушла въ маленькую коморку, которая замѣняла ей спальню. Когда она встала на молитву передъ висѣвшимъ въ углу деревяннымъ образомъ Спасителя, освѣщеннымъ блѣднымъ, мерцающимъ свѣтомъ лампады, то ей показалось, что этотъ образъ, которому она привыкла молиться съ тѣхъ поръ, какъ только себя помнила, смотритъ на нее какъ-то особенно.
Она почувствовала, что сердечко ее начинаетъ биться ускоренно, что ей дѣлается страшно, стыдно и совѣстно... Зачѣмъ обманула маму, сказавъ, что урокъ выученъ, тогда какъ это вовсе неправда, и когда она, кромѣ того, даже еще тихонько убѣжала изъ дому.
-- Ахъ, зачѣмъ, зачѣмъ я послушалась Дашу!-- мысленно проговорила дѣвочка.-- Теперь понятно, почему мама и папа не хотятъ, чтобы мы сближались... Даша дѣйствительно нехорошая... "А завтра все-таки придется воспользоваться ея совѣтомъ", шепнулъ Катѣ какой-то тайный голосъ.
-- Нѣтъ, нѣтъ, ни за что!-- почти вслухъ отвѣтила она сама себѣ, и начала раздѣваться съ полнымъ убѣжденіемъ проснуться какъ можно раньше и употребить все свое стараніе -- во что бы то ни стало выучить урокъ.
Отецъ между тѣмъ началъ громко читать какую-то духовную книгу.
Перегородка, отдѣлявшая коморку дѣвочки отъ остальной части избы, оставалась полуоткрытою... Дѣвочка могла разслышать все до послѣдняго слова.
Въ книгѣ говорилось о томъ, что какой страшный грѣхъ беретъ на душу человѣкъ, поступая въ чемъ бы то ни было противъ совѣсти и какое сильное огорченіе причиняетъ этимъ своему Ангелу-Хранителю, который, какъ извѣстно, приставленъ самимъ Господомъ для того, чтобы оберегать его въ продолженіе цѣлой жизни.
Каждое слово отца безъ ножа рѣзало сердце Кати. Крупныя слезы текли по щекамъ; она уткнулась лицомъ въ подушку.
Наконецъ голосъ отца затихъ. Мать стала накрывать ужинъ. Катя забылась и проспала вплоть до утра.
Когда она снова открыла глаза, на дворѣ уже начало свѣтать. Она поспѣшно чиркнула спичку и взглянула на часы; стрѣлка показывала половина седьмого; въ восемь надо было отправляться въ школу, слѣдовательно, въ запасѣ оставалось полтора часа.
-- Успѣю выучить вчерашній урокъ!-- радостно проговорила Катя и, не долго думая, спрыгнула съ кровати, чтобы достать изъ кармана положенную туда вчера книгу. Но какова была неожиданность и ужасъ, когда книги вдругъ тамъ не оказалось.
-- Потеряла!-- громко воскликнула дѣвочка и, закрывъ лицо руками, горько заплакала.
-- Катя, что съ тобою?-- окликнула ее мама, которая имѣла обыкновеніе вставать рано, и какъ разъ въ эту минуту отправлялась выпускать скотъ въ поле.
Катя во всемъ созналась чистосердечно. Мама сдѣлала ей строгій выговоръ, но такъ какъ она дала честное, благородное слово, что больше никогда ничего подобнаго не повторится, то не наказала ее.
У отца, на счастье, нашелся запасный экземпляръ точно такой же азбуки; урокъ былъ приготовленъ очень скоро, потому что Катя принялась за него старательно. Ровно въ восемь часовъ она вышла изъ дому, и первый, кто попался ей навстрѣчу, была Даша.
-- Я давно тебя караулю,-- сказала она Катѣ.-- Идемъ ко мнѣ; спрячу такъ, что никто не увидитъ.
-- Не надо.
-- Какъ не надо, развѣ ты передумала?
-- Да.
-- Неужели успѣла выучить урокъ?
-- Успѣла. Но не въ томъ дѣло.
-- А въ чемъ же?
-- Въ томъ, что мнѣ надо поговорить съ тобою, если ты имѣешь время.
-- Время у меня всегда есть, потому что я никогда ничего не дѣлаю.
И дѣвочки пошли рядомъ. Катя начала подробно передавать все пережитое и перечувствованное со вчерашняго дня, и такъ убѣдительно доказывала насколько стыдно, грѣшно, гадко поступать противъ совѣсти, что Даша, въ началѣ слушавшая ее разсѣянно, въ концѣконцовъ не только согласилась съ нею, но даже раскаялась въ томъ, что давала вчера такіе дурные совѣты.
-- Ты пойми, Катя, вѣдь я росту одна, мнѣ некому ничего объяснить, некому ничего растолковать... Матери давно нѣтъ въ живыхъ, а отца постоянно не бываетъ дома.
-- Это правда,-- отозвалась Катя.-- Погоди, я попрошу моего папу, чтобы онъ позволилъ тебѣ иногда приходить къ намъ слушать духовныя книги; изъ нихъ ты узнаешь много интереснаго. Хочешь?
-- Еще бы не хотѣть; только едва-ли возможно.
-- Почему?
-- Да меня, кажется, родители твои недолюбливаютъ.
-- Однако, прощай,-- сказала Катя, желая уклониться отѣнеловкаго отвѣта:-- мнѣ пора въ школу.
-- Прощай!
И дѣвочки разошлись въ разныя стороны.
Вернувшись домой изъ классовъ, Катя завела рѣчь о своей маленькой подругѣ.
-- Пусть приходитъ,-- отвѣчалъ отецъ.-- Очень радъ, если она желаетъ исправиться; я употреблю все стараніе чтобы наставить ее на путь истинный.
-- Спасибо, папа; значитъ, ей можно придти завтра?
-- Да, да, непремѣнно; чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше, я всегда готовъ на доброе дѣло.
Катя крѣпко обняла отца, и на слѣдующій же день привела Дашу, которая мало-по-малу до того привыкла, и даже пристрастилась къ задушевнымъ бесѣдамъ добраго крестьянина, что приходила почти ежедневно. Бесѣды эти принесли ей много пользы. Въ продолженіе самаго короткаго срока она очень измѣнилась, и изъ дурной, непослушной, стала доброю, кроткою, всѣми любимою дѣвочкой.