Ваня — рассказ Андреевской Варвары

На обрывистомъ берегу одной довольно широкой судоходной рѣки стояла высокая вѣтренная мельница; называлась она "вѣтренной" потому, что механизмъ ея приходилъ въ движеніе только посредствомъ вѣтра. Смѣло размахивала тогда мельница своими могучими крыльями, и мельникъ съ помощью нѣсколькихъ человѣкъ подручныхъ работалъ на ней безъ устали. Чѣмъ чаще повторялся вѣтеръ и чѣмъ онъ дѣлался сильнѣе, тѣмъ выгоднѣе было мельнику, который слылъ за очень богатаго человѣка.
Семья его была маленькая: она состояла изъ его самого, жены и пятилѣтняго сынишки Вани. Всѣмъ имъ троимъ жилось весело, привольно, радостно, до тѣхъ поръ, пока вдругъ въ одинъ прекрасный день ихъ постигло тяжкое горе: мать Вани простудилась, схватила тифъ и умерла въ страшныхъ мученіяхъ.
Бѣдный, маленькій Ванюша, глядя на трупъ матери и на отчаяніе отца, тоже поплакалъ, погоревалъ, но когда мать закопали въ землю, вскорѣ успокоился, такъ какъ былъ еще слишкомъ неразвитъ и малъ для того, чтобы понять, насколько велика утрата.
Не прошло недѣли со дня похоронъ бѣдной женщины, какъ онъ уже, словно ни въ чемъ не бывало, бѣгалъ на лугу и рѣзвился вмѣстѣ съ другими ребятишками; но зато отецъ его грустилъ и грустилъ непроходимо, вслѣдствіе чего вскорѣ самъ опасно заболѣлъ. Работа на мельницѣ прекратилась; мастеровые разошлись по домамъ, на мѣсто прежняго оживленія тамъ наступило полнѣйшее затишье.
Здоровье мельника съ каждымъ днемъ становилось все хуже и хуже; сначала онъ кое-какъ вставалъ съ постели, выходилъ на улицу и, завернувшись въ овчинный тулупъ, сидѣлъ иногда на заваленкѣ, но за послѣдніе дни уже чувствовалъ себя не въ силахъ ступить на ноги.
-- Папа, зачѣмъ ты все лежишь? Встань, пойдемъ въ лѣсъ за грибами, погода превосходная!-- сказалъ ему однажды Ваня.
-- Нѣтъ, Ванюша, не могу,-- отозвался мельникъ.
-- Почему?
-- Нездоровится.
-- Ничего, папа, пойдемъ, легче будетъ.
Больной грустно улыбнулся.
-- Не за грибами мнѣ скоро придется идти, дружокъ, а дальше... гораздо дальше...-- сказалъ онъ послѣ минутнаго молчанія.
-- Дальше?
Больной кивнулъ головою.
-- Куда же, папочка?
-- Туда, гдѣ теперь находится твоя мама...
-- Ахъ, папочка, милый, возьми и меня съ собою.
-- Это невозможно, Ванюша!
-- Какъ же я останусь одинъ безъ тебя, папа? Мнѣ будетъ и скучно, и страшно.
-- Господь Богъ тебя не оставитъ, только помни вотъ что: когда я умру и меня похоронятъ, сейчасъ же вынь изъ моего стола письмо, которое я нарочно нѣсколько дней тому назадъ положилъ туда, около кошелька съ деньгами; возьми то и другое и отправляйся въ городъ N.; это отсюда будетъ около пятидесяти верстъ, денегъ тебѣ на дорогу вполнѣ хватитъ. Добравшись до города, отыщи по адресу дядю Степу и отдай ему письмо; въ письмѣ все сказано; ради Бога, только не потеряй его, иначе выйдетъ плохо... Дядя навѣрное приметъ тебя дружелюбно, несмотря на то, что мы съ нимъ очень давно не видѣлись... Понялъ ты меня, Ванюша?-- спросилъ больной въ заключеніе, видимо утомившись длиннымъ монологомъ.
-- Понялъ...-- отвѣчалъ мальчикъ, продолжая пристально смотрѣть на мельника, который закрылъ глаза и лежалъ неподвижно.
Минутъ пять длилось молчаніе; Ваня первый нарушилъ его, спросивъ, сколько времени придется быть въ дорогѣ, когда онъ отправится въ N. Отвѣта не послѣдовало.
"Уснулъ!" подумалъ Ваня, и тихонько, на ципочкахъ вышелъ изъ комнаты.
Мельникъ дѣйствительно уснулъ, но не тѣмъ сномъ, какимъ обыкновенно засыпаютъ живые люди; онъ уснулъ на-вѣки... перешелъ въ лучшую, невѣдомую жизнь, т. е. говоря проще, скончался.
Когда Ваня узналъ объ этомъ, то горько заплакалъ и побѣжалъ сообщить сельскому священнику, который жилъ неподалеку и часто къ нимъ захаживалъ.
-- Одному тебѣ на мельницѣ оставаться не приходится,-- сказалъ тогда священникъ,-- перебирайся пока ко мнѣ; взять совсѣмъ не могу -- у самого семья большая, а на время, съ удовольствіемъ; потомъ же постараюсь устроить въ пріютъ.
-- Нѣтъ, батюшка, не могу я этого.
-- Почему?
-- Какъ только папу похоронятъ, мнѣ необходимо отправиться въ N.
-- Въ N? Зачѣмъ?
Ваня въ короткихъ словахъ передалъ то, что ему говорилъ умирающій отецъ и, вернувшись на мельницу вмѣстѣ со священникомъ, сейчасъ же, въ его присутствіи вынулъ изъ ящика запечатанный нѣсколькими печатями конвертъ и кошелекъ.
-- Письмо это, по всей вѣроятности, заключаетъ въ себѣ что нибудь очень важное,-- замѣтилъ священникъ,-- ради Бога, не затеряй его.
-- Да, батюшка, папа мнѣ говорилъ тоже самое.
-- Пока ты будешь собираться въ путь, я возьму его къ себѣ, чтобы жена спрятала вмѣстѣ съ нашими деньгами и бумагами.
Ваня передалъ ему конвертъ и кошелекъ.
Черезъ два дня мельника похоронили. Ваня все время находился въ домѣ священника, затѣмъ сталъ просить отправить его въ N.
Добрый батюшка отыскалъ въ деревнѣ одного крестьянина, который, по наслышкѣ, зналъ немного о дядѣ мальчугана и въ виду необходимости отправиться въ городъ по собственнымъ дѣламъ, за небольшую плату взялся доставить его туда на своей лошади.
Жена священника, или какъ ее называли всѣ знакомые и родные "матушка", сшила изъ полотна мѣшечекъ, положила въ него письмо къ дядѣ Степѣ, крѣпко перевязала снуркомъ и, собственноручно надѣвъ на шею Вани, въ двадцатый разъ повторила:
-- Ради Бога, не потеряй!
Въ назначенный день отъѣзда она напекла мальчику въ дорогу ватрушекъ съ творогомъ, дала нѣсколько яблокъ и, собравъ необходимое на первый случай бѣлье и платье, со всею семьею вышла проводить а а крыльцо.
Деревенскіе ребятишки, бывшіе товарищи по игрѣ съ Ваней, тоже сбѣжались пожелать ему счастливаго пути и посмотрѣть какъ онъ отправится.
-- Прощай, Ванюша, Господь съ тобою, счастливаго пути тебѣ!-- слышалось со всѣхъ сторонъ.
Ваня едва успѣвалъ отвѣчать на поклоны, привѣтствія и безконечныя добрыя пожеланія, которымъ, по всей вѣроятности, долго не было бы конца, еслибы Петръ,-- такъ звали крестьянина, сопровождавшаго мальчика,-- не напомнилъ, что пора тронуться.
Еще разъ, съ благодарностью поцѣловавъ руку священнику и женѣ его, мальчуганъ проворно вскарабкался въ телѣжку, сѣлъ на устроенное изъ сѣна и прикрытое ковромъ сидѣнье и, раскланиваясь на обѣ стороны старымъ друзьямъ, мелкою рысцею поѣхалъ по дорогѣ, ведущей въ городъ.
Спутникъ его оказался очень веселымъ и разговорчивымъ; онъ безъ умолку разсказывалъ мальчику безчисленное множество анекдотовъ изъ своей крестьянской жизни. Сначала Ваня слушалъ съ удовольствіемъ, но затѣмъ болтовня его надоѣла ему; онъ, не обращая на нее никакого вниманія и притворившись спящимъ, задумался надъ тѣмъ, что его ожидаетъ въ будущемъ.
На полдорогѣ Петръ остановился покормить лошадь; Ваня слѣзъ съ телѣжки и позавтракалъ ватрушками и яблоками; часа черезъ полтора, онъ снова пустился въ путь; но не успѣлъ отъѣхать и версты отъ станціи, какъ вдругъ въ телѣжкѣ сломалось колесо.
-- Вотъ тебѣ разъ!-- вскричалъ Петръ,-- что теперь дѣлать! Кузницу-то, положимъ, по близости я знаю, да денегъ нѣтъ, заплатить кузнецу за работу. Послушай, Ванюша, отдай-ка ты мнѣ сейчасъ что слѣдуетъ за дорогу, иначе все равно ѣхать дальше нельзя.
Ваня досталъ изъ кармана кошелекъ, довѣрчиво подалъ его крестьянину и просилъ отсчитать сколько слѣдуетъ, такъ какъ самъ онъ въ деньгахъ счетъ зналъ плохо.
Петръ, какъ честный человѣкъ, исполнилъ просьбу мальчика добросовѣстно.
-- У тебя тамъ осталось не особенно много,-- сказалъ онъ, возвращая кошелекъ.
-- Да доѣхать-то хватитъ?
-- Я думаю, если не навернется какого-либо непредвидѣннаго расхода; ну, а пока что, слѣзай съ телѣги, пройдись пѣшкомъ; я вмѣсто колеса колъ какой-нибудь прилажу, до кузницы недалеко.
Ваня нехотя слѣзъ на дорогу; Петръ отыскалъ гдѣ-то въ канавѣ толстый колъ, привязалъ его къ телѣжкѣ и, взваливъ сломанное колесо на сидѣнье, поплелся дальше. Ваня послѣдовалъ за нимъ.
Кузница, находившаяся, по словамъ Петра, близко, на самомъ дѣлѣ оказалась довольно далеко, и маленькія ножки мальчика, не привыкшаго совершать подобное путешествіе по скользкой послѣ недавняго дождя дорогѣ, едва-едва передвигались.
-- Скоро ли будетъ кузница?-- безпрестанно спрашивалъ онъ крестьянина.
-- Сейчасъ спустимся съ горки, завернемъ направо, переѣдемъ черезъ мостъ, и готово!-- отозвался послѣдній.
Ваня продолжалъ ковылять за телѣгой, ожидая съ большимъ нетерпѣніемъ скорѣе увидѣть кузницу, и только послѣ почти полу-часовой ходьбы достигъ наконецъ цѣли путешествія.
Кузнецъ внимательно осмотрѣлъ колесо, похлопалъ по немъ молоткомъ и объявилъ, что раньше завтра оно готово быть не можетъ. Дѣлать было нечего, пришлось покориться необходимости, переночевать и на слѣдующее утро заплатить за ночлегъ и ужинъ.
Ваня, по примѣру прошлаго раза, опять передалъ кошелекъ своему спутнику.
-- Теперь ужъ больше ничего не понадобится, будь покоенъ!-- старался успокоить его послѣдній.
Но Ваня и не думалъ безпокоиться; ему никогда не случалось распоряжаться деньгами, онъ не понималъ, что деньги въ жизни необходимы, а потому даже не поинтересовался заглянуть въ кошелекъ, чтобы освѣдомиться, сколько ихъ у него осталось.
Часовъ около пяти пополудни на слѣдующій день путешественники наконецъ благополучно добрались до города.
-- Теперь мнѣ надо налѣво, а тебѣ направо,-- сказалъ Петръ;-- или все прямо по улицѣ; видишь тамъ, на углу, большой домъ съ двумя подъѣздами и золотымъ кренделемъ надъ однимъ изъ нихъ; это домъ, въ которомъ, какъ мнѣ кажется, долженъ жить твой дядя; ступай прямо туда, покажи письмо, по адресу найти квартиру будетъ не трудно.
-- А ты, Петръ, развѣ не поѣдешь со мной?-- тревожно спросилъ Ваня.
-- Зачѣмъ?
-- Мнѣ одному какъ будто неловко.
-- Пустяки! Ступай съ Богомъ, никто не обидитъ, люди вѣдь кругомъ, не волки!
Ваня хотѣлъ было что-то возразить, но не успѣлъ опомниться, какъ Петръ безъ церемоніи ссадилъ его на каменную мостовую и, бросивъ подъ ноги узелокъ съ бѣльемъ и платьемъ, ударилъ кнутомъ по спинѣ лошади, и затѣмъ завернувъ въ противоположную улицу, скрылся изъ виду.
Ванѣ сдѣлалось страшно; онъ почувствовалъ свое одиночество среди незнакомаго города. Безпрестанно проѣзжавшіе мимо его экипажи и сновавшіе взадъ и впередъ прохожіе, совершенно отуманили ему голову; онъ случайно повернулъ не туда, куда слѣдовало и сбился съ дороги, такъ что, сколько ни шелъ, никакъ не могъ найти высокій угловой домъ съ двумя подъѣздами и съ золотымъ кренделемъ.
-- Господи! Что же это такое?-- проговорилъ онъ почти вслухъ,-- самъ своими глазами видѣлъ домъ дяди Степы, а теперь его нѣтъ, словно провалился! Развѣ спросить кого-нибудь?
И обратившись къ первому встрѣчному, попросилъ его указать, гдѣ живетъ дядя Степа.
Прохожій улыбнулся.
-- Городъ великъ,-- сказалъ онъ насмѣшливо,-- въ немъ навѣрное найдется нѣсколько такихъ дядей.
-- Да мнѣ не надо другихъ, я ищу моего дядю Степу, пожалуйста скажите, гдѣ онъ живетъ?
-- Право, не знаю.
-- Въ томъ домѣ два подъѣзда, и надъ однимъ изъ нихъ золотой крендель вывѣшенъ.
Но прохожій уже не слышалъ словъ мальчика и отправлялся своей дорогой.
Тогда Ваня рѣшилъ больше никого не спрашивать, а попытаться самому, безъ посторонней помощи, отыскать каменный домъ съ двумя подъѣздами.
Долго бродилъ бѣдняга изъ улицы въ улицу, и какъ на зло, ни одного дома, даже похожаго на тотъ, который указывалъ ему Петръ, теперь не находилось. Пасмурный осенній день, между тѣмъ, клонился къ вечеру, на дворѣ было почти совершенно темно; Ваня страшно утомился и чувствовалъ сильный голодъ.
Увидавъ на углу торговку съ булками, онъ остановился, чтобы купить себѣ что-нибудь, но каково же было его отчаяніе, когда, всунувъ руку въ карманъ за кошелькомъ, вдругъ замѣтилъ, что потерялъ его.
-- Бабушка,-- обратился онъ тогда къ торговкѣ,-- мнѣ нечѣмъ заплатить тебѣ.
-- Такъ къ чему же спрашивать!-- грубо отозвалась женщина и, взявъ у него обратно булку, снова опустила се въ корзинку.
-- Кушать хочется!-- жалобно простоналъ Ваня.
-- Скажите пожалуйста, какія нѣжности! Безъ денегъ развѣ можно требовать кушать!
-- Да у тебя, бабушка, въ корзинкѣ булокъ много, одною меньше ничего не значитъ,-- я же очень, очень голоденъ.
-- Много васъ такихъ шатается по улицамъ, всѣхъ не накормишь!-- рѣзко отозвалась торговка и, по примѣру только что встрѣтившагося прохожаго, пошла дальше.
Послѣ нея много попадалось ему на встрѣчу мужчинъ и женщинъ, но, потерпѣвъ два раза неудачу, онъ уже не рѣшался заговаривать ни съ кѣмъ, до тѣхъ поръ, пока наконецъ вспомнилъ, что на письмѣ написанъ адресъ и что самое лучшее показать его.
"Попробую въ послѣдній разъ, авось удастся..." подумалъ мальчикъ и, осторожно вытащивъ изъ-за пазухи полотняный мѣшечекъ, развязалъ снурокъ, чтобы вытащить запечатанный конвертъ; въ эту самую минуту мимо проходила одна довольно скромно, одѣтая женщина.
Ваня нерѣшительно подошелъ къ ней, остановилъ, съ просьбою прочитать адресъ и указать, гдѣ находится означенный на немъ домъ.
Женщина взяла въ руки конвертъ, подошла къ зажженному фонарю и, при слабомъ свѣтѣ едва мерцающей въ немъ керосиновой лампочки, начала читать чуть не по складамъ.
-- Этотъ домъ отсюда недалеко,-- сказала она, возвращая Ванѣ конвертъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ? Какое счастіе! Но вы все-таки разскажите мнѣ поподробнѣе, а то я навѣрное заблужусь, потому что совсѣмъ не знаю мѣстности.
-- Пойдемъ вмѣстѣ, мнѣ по дорогѣ, я доведу тебя.
-- Благодарю васъ.
-- Не за что.
-- И въ этомъ домѣ навѣрное живетъ дядя Степа?-- радостно спросилъ мальчикъ.
-- Ужъ этого не могу сказать, голубчикъ; полагаю, что да, если на конвертѣ адресъ написанъ вѣрно: во всякомъ случаѣ придемъ на мѣсто -- узнаемъ.
Ваня совершенно ожилъ; при мысли, что скучное путешествіе кончено и что, добравшись до дяди, онъ, конечно получитъ ужинъ, ему сразу сдѣлалось отраднѣе; онъ заранѣе предвкушалъ удовольствіе очутиться въ теплой комнатѣ и, поровнявшись черезъ нѣсколько минутъ съ тѣмъ самымъ домомъ, на который указывалъ ему Петръ, низко поклонился своей спутницѣ.
-- Квартиру розыщи самъ, по адресу не трудно,-- сказала женщина,-- я бы пошла съ тобою, но мнѣ некогда, тороплюсь домой кормить дѣтей ужиномъ да чаемъ поить; они, бѣдняжки, цѣлый день оставались одни, пока я сидѣла за работою.,
-- Розыщу, розыщу!-- съ увѣренностью отозвался Ваня и торопливыми шажками сталъ подниматься по довольно высокой лѣстницѣ, которая привела его къ двери, обитой зеленою клеенкою. На двери была прибита мѣдная дощечка съ надписью имени, отчества, и фамиліи квартирохозяина; около двери висѣла зажженная лампа; но Ваня читать не умѣлъ, слѣдовательно, ни лампа, ни дощечка не принесли ему никакой пользы; около двери же виднѣлся звонокъ. Ваня дернулъ его со всей силы и сталъ прислушиваться, идетъ ли кто на зовъ.
Не прошло и минуты, какъ замокъ щелкнулъ, дверь отворилась и на порогѣ показалась старушка съ ребенкомъ на рукахъ; другой ребенокъ, немного постарше перваго, стоялъ тутъ же, держась за платье женщины, и, выпучивъ свои хорошенькіе голубые глазки, съ любопытствомъ смотрѣлъ на неожиданнаго посѣтителя.
-- Развѣ можно звонить такъ громко!-- сердито замѣтила старуха,-- дѣтей перепугали... Кто тамъ такой, что надобно?
Ваня, увидавъ, что его встрѣтили съ недовольнымъ лицомъ и непривѣтливо, такъ растерялся, что не могъ даже ничего сказать.
-- Что надобно?-- повторила старуха.
-- Мнѣ надо дядю Степу.
-- Какого дядю Степу?
-- Который живетъ въ этомъ домѣ.
-- Я тебя совсѣмъ не понимаю.
-- Вотъ тутъ на конвертѣ все написано,-- возразилъ мальчикъ и подалъ письмо.
Старуха внимательно прочла адресъ.
-- Иди, откуда пришелъ,-- сказала она, возвращая письмо,-- да впередъ никогда не смѣй звонить такъ сильно въ чужія квартиры.
-- Какъ въ чужія? Здѣсь живетъ дядя Степа.
-- Нѣтъ.
-- Письмо-то вѣдь къ нему написано?
-- Тотъ, кому письмо это адресовано, уже давнымъ-давно умеръ; здѣсь же теперь живутъ другіе, совсѣмъ незнакомые, ни тебѣ, ни ему люди, слѣдовательно, безпокоить ихъ не для чего.
Съ этими словами она захлопнула дверь передъ самымъ носомъ бѣднаго Вани; слезы градомъ потекли у него изъ глазъ, онъ въ изнеможеніи опустился на лѣстницу. Мысль, что дядя, на котораго онъ возлагалъ всѣ надежды, умеръ, точно также какъ папа и мама, и что онъ теперь остался совершено одинъ въ незнакомомъ городѣ, гдѣ безъ денегъ ему не даютъ даже простой булки, ужасала его... Да и неудивительно: подобному положенію завидовать трудно, оно вполнѣ можетъ заставить призадуматься не только такое крошечное, безпомощное существо, какимъ былъ Ваня, но даже и взрослаго человѣка,-- а дождь, вѣтеръ и темнота на улицѣ усиливались и усиливались... Ваня долго не вставалъ съ мѣста.
Сидя на ступенькахъ лѣстницы, онъ ясно слышалъ, какъ за дверью сердитая старуха разсказывала кому-то о его появленіи; какъ затѣмъ задвигались стулья, задребезжала посуда, ложки, ножи... Очевидно, обитатели квартиры покойнаго дяди Степы садились ужинать.
"Счастливые!..-- подумалъ мальчикъ,-- развѣ позвонить еще, да попросить хотя кусокъ чернаго хлѣба".
И онъ уже всталъ съ мѣста, чтобъ привести задуманный планъ въ исполненіе, но, вспомнивъ недоброе выраженіе лица старухи, только что отворявшей ему дверь, вмѣсто того, чтобы взяться за колокольчикъ, машинально повернулъ назадъ и принялся спускаться.
Едва сдѣлалъ онъ нѣсколько шаговъ по грязной улицѣ, какъ глазамъ его представилось зеркальное окно булочной съ лежащими на немъ всевозможными булками и печеньемъ... Картина эта еще больше раздразнила аппетитъ несчастнаго мальчика,-- онъ чувствовалъ, что голодъ доходитъ до крайности, что онъ готовъ на все, лишь бы утолить его, готовъ даже украсть первую лопавшуюся булку, если ему не дадутъ ее, и потому, вооружившись рѣшимостью, смѣло перешагнулъ порогъ булочной и, обратившись къ стоявшему за прилавкомъ нѣмцу-булочнику въ бѣломъ колпакѣ и халатѣ, проговорилъ почти со слезами:
-- Ради Бога, не откажите дать мнѣ хотя кусочекъ булки, я очень, очень голоденъ.
-- Мы даромъ не даемъ,-- отозвался булочникъ,-- пожалуйте деньги и выбирайте какую угодно булку.
-- Но у меня нѣтъ денегъ; я потерялъ кошелекъ...
Булочникъ, видимо не желая продолжать разговоръ, взялъ лежавшую на столѣ газету и принялся читать ее.
Ваня остановился у прилавка и захныкалъ^ рѣшимость его пропала; онъ больше даже не думалъ о томъ, что можетъ безъ спроса схватить булку съ окна и, воспользовавшись темной ночью, убѣжать съ нею далеко, какъ намѣревался было сдѣлать.
-- Что тамъ такое? Кто плачетъ?-- раздался изъ сосѣдней комнаты женскій голосъ.
Булочникъ отвѣтилъ что-то по нѣмецки. Ваня не понялъ его, но черезъ нѣсколько минутъ увидѣлъ появившуюся на порогѣ молодую женщину, которая имѣла очень добрый, ласковый видъ и нисколько не походила на противную старуху, отворившую ему дверь на лѣстницѣ.
-- О чемъ плачешь?-- спросила она его ласково, погладивъ по головкѣ.
-- Кушать... кушать хочу,-- отвѣчалъ Ваня сквозь слезы,-- дайте мнѣ, Бога ради, какую-нибудь черствую давнишнюю булку, у васъ ихъ такъ много...
Молодая женщина достала съ полки пеклеванный хлѣбъ и подала Ванѣ; Ваня набросился на него съ жадностью, торопливо запихивалъ за обѣ щеки, словно боясь, что кто отниметъ.
-- Ты откуда же пришелъ, что такъ проголодался?-- заговорила женщина, но булочникъ перебилъ ее, сдѣлавъ на нѣмецкомъ языкѣ, вѣроятно, какое нибудь строгое замѣчаніе, потому что она сейчасъ же смолкла.
Ваня это понялъ и, покончивъ съ пеклеванникомъ, молча поклонился и вышелъ на улицу; нѣсколько подкрѣпивъ силы, онъ зашагалъ по грязной скольской мостовой скорѣе, подвигаясь все впередъ и впередъ безъ оглядки, а куда -- и самъ не вѣдалъ.
Чѣмъ дальше шелъ онъ, тѣмъ рѣже попадались прохожіе и проѣзжіе, рѣже виднѣлись фонари, а наконецъ и совсѣмъ ^пропали; большіе, каменные дома тоже смѣнились сначала маленькими деревянными, а затѣмъ даже просто лачужками.
Поровнявшись съ одною изъ нихъ, Ваня присѣлъ отдохнуть на заваленку, и такъ какъ окна лачужки выходили на улицу, возвышаясь отъ земли не болѣе какъ на пол-аршина, то онъ изъ любопытства заглянулъ туда и увидѣлъ крошечную, очень скромно прибранную комнату; она освѣщалась простою жестяною лампою, поставленною на столъ, вокругъ котораго помѣщались нѣсколько человѣкъ дѣтей разнаго возраста; вмѣстѣ съ ними сидѣла та самая женщина, съ которою Ваня недавно встрѣтился на улицѣ, и которая довела его до большого дома съ золотымъ кренделемъ. Очевидно она была мать присутствующихъ дѣтей, потому что заботливо разливала имъ чай и кормила маленькихъ кашей.
Дѣти весело болтали, смѣялись, Ваня старался прислушаться къ ихъ разговору, но за двойными рамами и сильнымъ вѣтромъ ничего не могъ понять.
-- Счастливые!-- вторично проговорилъ онъ, заглядѣлся на нихъ, задумался, и совершенно неожиданно и незамѣтно для самого себя, подъ вліяніемъ сильной усталости, растянулся во всю длину и заснулъ крѣпкимъ, какъ говорится, богатырскимъ сномъ.
Долго ли продолжался этотъ сонъ, что вокругъ него творилось,-- онъ положительно не могъ бы дать отчета, и крайне удивился, когда, открывъ глаза, увидѣлъ-себя лежащимъ на мягкой, теплой постели, въ той самой комнатѣ, на которую недавно смотрѣлъ, изъ оконъ съ улицы.
Женщина стояла у кровати, около нея толпились дѣтки, они съ любопытствомъ смотрѣли на Ваню, улыбались ему... Лампа больше не горѣла, вмѣсто нея комната освѣщалась солнышкомъ.
-- Что это такое?-- вскричалъ удивленный Ваня, протирая глаза,-- гдѣ я, что со мною... или это все еще сонъ продолжается?
-- Нѣтъ, дружокъ, это не сонъ, а дѣйствительность.
-- Какъ же я попалъ сюда, когда заснулъ на дворѣ? Мнѣ было холодно...сыро... а здѣсь совершенно тепло и сухо.
-- Заснулъ ты дѣйствительно на холоду и сырости и заснулъ до того крѣпко, что не слыхалъ, какъ мужъ мой, возвращаясь домой съ поденной работы, замѣтивъ около нашего дома лежащаго ребенка, поднялъ тебя, принесъ въ комнату и уложилъ на кровать.
-- Когда же это было?
-- Вчера поздно вечеромъ.
-- Значитъ, я проспалъ цѣлую ночь безъ просыпу?
-- Да; и, можетъ быть, спалъ бы еще и теперь, еслибъ маленькая Маша своей дракой съ котенкомъ не разбудила тебя,-- добавила молодая женщина, строго погрозивъ пальцемъ возившейся тутъ же на полугодовалой дѣвочкѣ; -- погоди, шалунья, задамъ я тебѣ!-- продолжала она, обратившись къ малюткѣ.
-- Не пугайте ее,-- возразилъ Ваня,-- увѣряю васъ, никто не разбудилъ меня, я самъ проснулся и чувствую себя отлично.
-- Въ такомъ случаѣ разскажи намъ твои похожденія, мнѣ кажется, мы немного знакомы.
-- Какъ же, я еще вчера, сидя подъ вашимъ окномъ узналъ васъ.
-- Говори же, что съ тобою случилось съ тѣхъ поръ, какъ мы разстались около дома, гдѣ, согласно написанному на конвертѣ адресу живетъ твой дядя, и какими судьбами очутился ты ночью подъ нашими окнами?
Послѣдній вопросъ молодой женщины напомнилъ Ванѣ его безвыходное положеніе; онъ грустно опустилъ голову, задумался, помолчалъ нѣсколько минутъ, какъ бы что-то соображая, и затѣмъ началъ подробно разсказывать съ самаго начала свою печальную исторію.
Молодая женщина и дѣти слушали внимательно, видимо стараясь не проронить ни одного слова, и когда разсказчикъ въ заключеніе попросилъ позволить ему погостить у нихъ нѣсколько дней, чтобы отдохнуть и съ новыми силами возвратиться обратно къ сельскому священнику, всѣ въ голосъ любезно изъявили полнѣйшее согласіе.
День прошелъ незамѣтно. Ваня игралъ съ дѣтьми и при каждомъ удобномъ случаѣ старался быть чѣмъ нибудь полезнымъ Аннѣ Павловнѣ,-- такъ звали мать ихъ. Къ вечеру вернулся домой отецъ съ поденной работы; онъ былъ часовщикъ, ежедневно отправлялся на работу къ часовыхъ дѣлъ мастеру и на вырученныя деньги кормилъ себя и семью, состоявшую изъ жены и шестерыхъ малютокъ, изъ которыхъ старшему, Гришутѣ, было всего восемь лѣтъ.
Усѣвшись за ужинъ, Василій Александровичъ,-- такъ звали отца,-- заставилъ Ваню вторично разсказать его похожденія, и обѣщался разузнать въ городѣ подробности о дядѣ Степѣ, списавъ адресъ съ конверта, который Ваня, помня завѣщаніе умирающаго отца, постоянно носилъ при себѣ, въ полотняномъ мѣшечкѣ, сшитомъ женою священника и надѣтомъ ею же ему на шею.
-- Оставайся у насъ, пока дѣло выяснится,-- сказалъ Василій Александровичъ,-- мы хотя люди не богатые, но на твою долю у насъ хватитъ, а не хватитъ, такъ Богъ пошлетъ.
Ваня поблагодарилъ его и конечно съ радостію принялъ сдѣланное предложеніе.
Василій Александровичъ на слѣдующій же день началъ наводить справки о дядѣ Степѣ; результатомъ получились достовѣрныя свѣдѣнія о его смерти и о томъ, что послѣ него родныхъ не осталось, такъ какъ дядя Степа былъ не женатъ, и жилъ совершенно одинъ.
-- Значитъ мнѣ придется идти обратно къ священнику и просить устроить меня въ пріютъ, какъ онъ хотѣлъ раньше.
-- А ты желаешь этого, Ванюша?-- спросилъ Василій Александровичъ.
Ваня опустилъ глаза и заплакалъ.
-- Что значатъ слезы? Какъ понять ихъ?-- продолжалъ Василій Александровичъ, ласково обнявъ мальчика и усаживая къ себѣ на колѣни.
-- Не хочется мнѣ въ пріютъ... говорятъ, тамъ худо.
-- Нѣтъ, Ваня, думать такъ не слѣдуетъ, и если тебѣ кто сказалъ это, то сказалъ неправду; въ пріютѣ не можетъ быть худо, и еслибы на бѣломъ свѣтѣ не существовало пріютовъ, то бѣднымъ дѣтямъ, у которыхъ нѣтъ ни родителей, ни родныхъ, зачастую бы приходилось умирать съ голоду. Но если тебѣ лучше нравится у насъ,-- оставайся, мы возьмемъ тебя охотно, будемъ воспитывать, учить читать, писать и ремеслу какому-нибудь впослѣдствіи, напримѣръ, хотя бы часовщика изъ тебя сдѣлать такого же, какъ я самъ; что ты на это скажешь?
Ваня вмѣсто отвѣта крѣпко охватилъ обѣими рученками шею добраго человѣка.
-- Значитъ -- рѣшено: съ сегодняшняго дня ты считаешься нашимъ сыномъ!-- вмѣшалась въ разговоръ все время молча стоявшая въ сторонѣ Анна Павловна,-- сердечно этому рада, и заранѣе знаю, что буду любить тебя не меньше собственныхъ дѣтей.
-- Если вы уже такъ добры, что берете меня совсѣмъ,-- отозвался Ваня, то вотъ письмо моего бѣднаго папы, писанное къ дядѣ Степѣ; распечатайте его, прочтите что тамъ написано, навѣрное что-нибудь очень важное, -- папа велѣлъ мнѣ беречь его и сказалъ, что если я потеряю, то выйдетъ плохо.
Василій Александровичъ сначала не хотѣлъ распечатывать письма, которое ему не принадлежало, и первою его мыслью было бросить конвертъ въ огонь нераскрытымъ, но затѣмъ рѣшился вскрыть, въ виду того, что въ письмѣ легко могла быть сказана какая-нибудь воля умирающаго относительно Вани, а взявъ мальчика въ свою семью навсегда, онъ, конечно, считалъ себя обязаннымъ выполнить эту волю во что бы то ни стало, и въ чемъ бы она ни заключалась.
Такимъ образомъ письмо было распечатано; вотъ его содержаніе:

"Дорогой братъ!

Когда ты получишь это письмо, меня уже не будетъ въ живыхъ; пожалуйста, не откажи исполнить мою послѣднюю волю: во-первыхъ, прими къ себѣ Ваню, онъ круглый сирота, люби его, береги, воспитывай и главное -- старайся сдѣлать честнымъ человѣкомъ; во-вторыхъ, немедленно отправься вмѣстѣ съ нимъ на мою мельницу, отыщи по правой ея сторонѣ около оврага большой камень съ высѣченнымъ наверху крестомъ, прикажи бывшимъ моимъ работникамъ отвалить его, и отрой лопатою землю, въ глубинѣ которой хранятся накопленныя мною за всю жизнь деньги. Я завѣщаю ихъ Ванѣ, но такъ какъ онъ еще слишкомъ малъ, распорядиться не съумѣетъ, то пожалуйста возьми на себя трудъ устроить все какъ возможно лучше и выгоднѣе. Еще разъ прошу -- береги бѣднаго сироту и не забывай въ молитвахъ искренно любившаго тебя
брата".

Собравшіеся на совѣтъ нѣкоторые друзья и сосѣди Василія Александровича и жена его, слушали чтеніе письма съ большимъ интересомъ; слушалъ также Ваня, нарочно позванный для этого случая со двора, гдѣ онъ игралъ въ горѣлки со своими новыми братьями и сестрами.
-- Ваня, ты оказываешься богачемъ!-- сказала ему Анна Павловна.
Ваня не придалъ никакого значенія ея словамъ и взглянулъ на нее совершенно безсознательно.
-- У тебя много... много денегъ!-- пояснила она ему.
-- Такъ что же,-- отозвался мальчикъ равнодушно,-- Богъ съ ними, теперь они мнѣ не нужны, я сытъ, въ теплѣ, вы обо мнѣ заботитесь... вотъ развѣ гостинцевъ купить...-- Всѣ присутствующіе разсмѣялись.
-- Не надобно теперь, понадобятся послѣ,-- возразилъ Василій Александровичъ.-- Завтра же соберемся въ путь, мы вмѣстѣ съ тобою отправимся на мельницу.-- Лицо Вани вдругъ покрылось блѣдностью, на глазахъ задрожали слезы.
-- Что съ тобою?-- спросила Анна Павловна.
-- Вы хотите тамъ меня оставить?-- отвѣчалъ Ваня.
-- Нѣтъ же; съ чего ты взялъ это.
-- Тогда зачѣмъ же мы ѣдемъ вмѣстѣ?
-- Чтобы достать деньги; развѣ ты не понялъ содержанія письма?
-- Понялъ; но вѣдь я сказалъ, что онѣ мнѣ не нужны, пусть лежатъ подъ камнемъ.
-- А если ихъ возьметъ кто?
-- И отлично; мнѣ ничего не надо. Стоитъ ли ѣхать за такими пустяками!
Василій Александровичъ громко расхохотался.
Ваня убѣжалъ обратно къ своимъ маленькимъ товарищамъ продолжать прерванную игру въ горѣлки, а на слѣдующій день, несмотря ни на какія отговорки, отправился съ часовщикомъ на мельницу.
Во время путешествія онъ видимо тревожился мыслью, что Василій Александровичъ оставитъ его у священника съ тѣмъ, чтобы помѣстить въ пріютъ, и Василію Александровичу стоило большихъ усилій разувѣрить его, но въ концѣ-концовъ онъ успокоился.
Батюшка очень радъ былъ узнать, что маленькій сиротка цопалъ въ хорошія руки; онъ крайне удивился, когда узналъ о смерти дяди Степы, и еще того больше, о содержаніи письма покойнаго мельника.
-- Скажите пожалуйста,-- замѣтилъ онъ Василію Александровичу,-- ужъ какъ мы были дружны, а между тѣмъ, покойникъ никогда не сообщалъ мнѣ о деньгахъ,-- и какая странная идея закопать ихъ въ землю!
-- Бываютъ подобныя фантазіи; однако, не станемъ терять понапрасну времени, отправимтесь на поиски камня съ высѣченнымъ наверху крестомъ.
Поиски скоро увѣнчались успѣхомъ; камень оказался именно на томъ мѣстѣ, какъ писалъ мельникъ. Съ помощью призванныхъ рабочихъ, его немедленно отвалили, и Василій Александровичъ живо дорылся до закопанной въ землѣ небольшой, краснаго дерева, шкатулочки; ключъ висѣлъ тутъ же и былъ привязанъ къ скобкѣ толстыми снурками; онъ уже успѣлъ потемнѣть и заржавѣть, но тѣмъ не менѣе часовщику удалось безъ особеннаго труда отомкнуть имъ шкатулку, въ которой лежало нѣсколько толстыхъ пачекъ сотенныхъ бумажекъ. Бережно пересчиталъ онъ ихъ вмѣстѣ со священникомъ, записалъ и отправился въ обратный путь.
По пріѣздѣ въ городъ, Ваня навсегда поселился и устроился въ семьѣ добраго часовщика, который, положивъ деньги въ банкъ на сохраненіе, не только никогда ни въ чемъ не отличалъ мальчика-сиротку отъ собственныхъ дѣтей, но еще заботился о немъ и баловалъ подчасъ гораздо больше.
По правдѣ сказать, трудно было не любить и не баловать Ваню,-- до того онъ оказался кроткимъ, послушнымъ и услужливымъ. Анна Павловна въ немъ души не чаяла; о дѣтяхъ и говорить нечего.
Время незамѣтно шло впередъ; проходили недѣли, мѣсяца, годы; Ваня росъ и мужалъ. Когда ему минуло десять лѣтъ, Василій Александровичъ отдалъ его въ школу; онъ оказался очень смышленымъ и чрезвычайно скоро научился довольно порядочно читать и писать.
Въ свободное отъ уроковъ время онъ забѣгалъ къ часовщику, гдѣ работалъ его пріемный отецъ, и съ любопытствомъ слѣдилъ за ходомъ дѣла, а затѣмъ когда изъ ребенка превратился во взрослаго человѣка, то, женившись на бывшей маленькой Машѣ, перетащилъ всю семью на старую отцовскую мельницу, возобновилъ ее и, по примѣру покойнаго отца, зажилъ на ней, какъ говорится, припѣваючи.